Легион против Империи - Александр Мазин

Убитых было немного — не больше десятка. Среди них — капитан. Остальные вовремя побросали оружие.

Низенький упитанный Тит Эмилий стоял на коленях перед заросшим по самые глаза предводителем горцев. Ноги у предводителя были босые и отвратительно волосатые. На широком поясе болтался нож размером с гладий. Дикарь!

Грубо ухватив Вивиана за руку, пират содрал с пальца римлянина самый большой перстень — с фамильной печаткой. Тит Эмилий взвизгнул от боли.

— Патриций, — с удовольствием изрек дикарь на скверной латыни. — Пять талантов! Договорились?

— У меня нет таких денег! — с достоинством (ох как трудно выглядеть достойно, стоя на коленях) произнес Тит Эмилий. — Я — бедный человек… Эй, не трогайте его! Не смейте! — вскричал он, увидев, как один из пиратов выволок из-за канатной бухты перепуганного эфесского мальчика. Вивиан даже попытался встать, но тяжелая рука бородатого горца снова швырнула патриция на колени.

Предводитель сделал знак — и мальчишку притащили к нему.

— Твой родственник?

— Мой возлюбленный! — с вызовом бросил Вивиан.

Он не понимал, что происходит. Просто представить не мог, что такое может произойти с ним.

Вспомнилась почему-то история Юлия Цезаря. Который тоже когда-то попал к пиратам, потом выкупился, изловил всех и распял. Он, Тит Вивиан из рода Эмилиев — не менее благороден, чем Юлий!

— Вас всех отправят на кресты! — закричал он.

Но вожак пиратов лишь презрительно усмехнулся.

— Возлюбленный, говоришь? Такой хорошенький. Да и ты — тоже ничего! — Грязные пальцы с обломанными черными ногтями ущипнули розовую щечку патриция. Вивиан дернулся, но уклонится не успел.

— Приласкаешь меня, патриций, будешь жить! — сказал вожак.

Тяжелый пояс с кинжалом грюкнул о доски палубы. Волосатый, как зверь, пират задрал тунику, распустил набедренную повязку…

Сорок поколений благородных предков внезапно возродились в крови Тита Эмилия. Быстрый бросок — и оброненный пиратом нож оказался у него в руках.

Вожак киликийцев отпрянул… Пират за спиной Вивиана замахнулся дубиной… Не успел. Тит Эмилиан развернул нож к себе и двумя руками, с силой, вогнал клинок прямо в сердце.

— Не оскверню уста рим… — выдохнул он, и, облившись кровью, ничком повалился на палубу.

— Вот дурень, — добродушно произнес вожак. — А мог бы жить. — И, повысив, голос. — Заканчивайте тут, братья! Всё лишнее — за борт, судно на буксир и домой, пока светло. Нынче — удачный день!

* * *

— …Так он и умер, твой сменщик, — завершил свой рассказ Коршунов. — В целом, достойно умер. Лучше, чем жил.

— Разборчивым, выходит, гомосеком оказался императорский легатик, — усмехнулся Черепанов. — Не захотел пирата ублажить!

— Ничего ты в римской морали не понимаешь[62]! — возразил Алексей.

— Допустим, — не стал спорил Черепанов. — Кстати, откуда ты знаешь такие пикантные подробности?

— Одного из матросиков с того корабля продали на рынке в Тарсе. А его новый хозяин оказался любопытен. И знаком с моим… информатором! — Коршунов ухмыльнулся.

Вообще-то он услышал эту историю непосредственно от пиратского капитана, но щепетильному Генке об этом знать совершенно не обязательно.

— Понятно, — закрыл тему Черепанов, хотя сильно сомневался, что Лёха говорит правду.

Правильно сомневался.

А информатор, действительно, был. Только не в Тарсе, а в Эфесе.

План заработал, как только незваный легат арендовал зерновоз. А что заказ был сделан на судно, а не на пассажира, так это и дешевле. Неизвестно, сколько бы заломил киликийский разбойник за устранение целого императорского легата.

— Понятно. Что ж, одной проблемой меньше. Еще бы нам решить, как аккуратно замириться с Ардаширом. На меня уже реально давят. Будто мне делать больше нечего!

— Совсем ты заработался, Генка, — сочувственно произнес Коршунов. — Ты что, реально хочешь с ним замириться?

— А почему нет? С позиции силы?

— С позиции силы я бы еще раз врезал! — заявил Алексей. — Но если ты желаешь мириться, то подключи пальмирского царька. Он с Ардаширом — как две половинки одной гузки. А у меня есть очень хорошая идейка на этот счет. Поделиться?

— Ну-ка…

И Коршунов поделился.

Черепанов охренел.

— Ты, Лёха, на всю голову обмороженный! Там же через речку — его столица!

— А мы тихонько! — засмеялся Коршунов. — Только не прямо сейчас. Мне еще пару месяцев надо — на подготовку. Ну а ты, Генка, пока поразмысли, как это получше организовать. Это ведь ты у нас боевой офицер, а я так, старший лейтенант запаса.

— Рикс ты варварский! — ухмыльнулся Черепанов. — Дикарь и разбойник!

— Дикари и разбойники, наместник, легата Тита Эмилия порешили! — строго произнес Коршунов. — А я, брат, не разбойник, а завоеватель! Забыл, что ли, наше родное время? С какой суммы вульгарный грабеж превращается в благородный спор хозяйствующих субъектов? Так-то, господин законник!

И очень довольный собой удалился.

Черепанов только головой покачал. Ну, Лёха, ну, наглец! А ведь может получиться! Очень даже может…

Сдвинул в сторону деловые документы, достал из ящика тубус с «Книгой Мертвого Человека», в который уже раз, поглядел на замечательные «иллюстрации»… Подумал, как бы обрадовались египтологи из «родного времени», если бы заполучили этакую билингву. Не какой-нибудь там Розеттский Камень, а настоящую книгу…

Подумал еще немного и решил, что они с Генкой могли бы здесь стать великими литераторами. Одних только сказок сколько в памяти сидит… Однако, есть дела поинтереснее. Например, в термы сходить. С Корой. В индивидуальном порядке. В бассейне… хм, поплавать. А то что-то жарко становится. Лето на дворе. Сирийское лето. Пора новые опахала заказывать.

Обсудить предложение Коршунова решили после обеда. За десертом. Под легкое вино и нежное пение дворцового хора.

Это, чтоб никому из обслуги и мысли в голову не пришло, что обсуждается политика. Пусть видят, что господа отдыхают и расслабляются после трудного дня.

— Селевкия! — заявил Коршунов. — Вот то, что нам нужно!

Селевкия. Не та, что рядом с Антиохией, а другая, та, что на берегу могучего Тигра. Многажды разграбленная, но всё еще богатая. Селевкия Парфянская. Греко-иудео-сирийский город на Великом Шелковом Пути.