Игра Хаоса. Книга восьмая - Алексей Свадковский

Но как же она иногда скучала по всему этому!

Нет, не по шуму и бешеному ритму больших городов, и даже не по комфорту жизни родного мира с его всевозможными техническими устройствами, электронными помощниками, мгновенной доступностью информации из любых областей знаний и отлично отлаженной транспортной сетью. Ей не хватало самой жизни, ее созидательного развития, ее неспешного и неизбежного течения в бесконечное завтра.

Компьютеры и базы данных, товары любого назначения и душ в доме или номере — все это было и в Двойной Спирали. Не было будущего, общего для всех. Да, и в обычных мирах каждый жил собственными интересами или интересами своей семьи, развивая свое личное дело либо ограничиваясь выполнением работы по своей специальности. Но всё вместе, кирпичик к кирпичику, складывало общий дом, толкая цивилизацию вперед и вширь. Разумный, отсчитав свои годы, оставлял после себя детей и созданное своими руками или мыслью.

Игроки же, каждый день ходя под смертью, жили одним днем, собранной силой и способностью разрушать. Да, и они создавали производства, но лишь тогда, когда не могли нужные вещи отнять. Карты, этот универсальный инструмент, без труда и ресурсов давали слишком многое, лишая необходимости создавать длинные производственные цепочки. Умирает Игрок, и накопленные им опыт и знания в большинстве случаев пропадают бесследно, не имея наследников. Распадается клан — и его дело хиреет, а то и вовсе загибается, так как опять у других нет нужных знаний и специалистов, а клятвы на Книгах охраняют самые важные секреты, не позволяя их передать. Если же разрушается Знамя, то и вовсе старшие офицеры Дома погибают, а всё имущество клана исчезает, и не только то, что хранится в клановом доме. В таких условиях развитие плетется беременной черепахой в гору…

Попадая в Игру, разумные всегда тянутся к себе подобным, не только в плане видов и рас, но и по типу миров и степени их развития, принося свои знания и взгляды на жизнь. В Двойной Спирали одновременно существуют, спокойно пересекаясь, множество различных миров: гладиаторские бои и людоедство соседствуют с терминалами аукционов, военными компьютерами и кинотеатрами, крутящими фильмы, снятые Игроками, а состязания по взрывболу транслируются за пределы Двойной Спирали… И хотя представителей развитых техномиров в Игре всегда было относительно немного, их специфические знания и образ мышления оказывают значительное влияние на окружение, позволяя если не создавать те или иные вещи, то подсказывать, что именно нужно добыть. В их среде есть хоть какое-то ощущение движения в будущее. Только вот так получилось, что опорой в безумном мире Игры для Саймиры стал клан уроженцев магических миров, и ощущение бренности и бесполезности бытия иногда накатывало на анир, заставляя размышлять о правильности сделанного выбора.

Временами девушка задумывалась о том, что, возможно, зря прошла вратами Хаоса.

Ее деятельный характер не позволял мучиться сожалениями об уже сделанном выборе, а основным принципом был анализ совершенного на предмет ошибок, чтобы не повторять их в будущем. Но эмоции — они такие эмоции. Она не механоид, чтобы быть свободной от их груза. И все же, окажись она в той же ситуации, скорее всего, снова поступила бы так же — свои слабости нужно уметь признавать, а жить ей хотелось безумно.

— Госпожа Саймира, господин Чениен готов вас принять, — голос секретаря вырвал анир из глубин мыслей, и девушка, элегантно поднявшись, задорно застучала каблучками.

*****************

Дорога привычно пружинила под ногами. Задумавшись, я торопливо шел, не глядя по сторонам, пока знакомая мелодия не вырвала меня из бесконечного круга мыслей. Гитарист с верным псом, сидевший на площади, затянул старую песню о дороге, зовущей нас всех, о тех, кто уходит, и о тех, кто остается ждать. И неизвестно, что тяжелее — мерить шагами пыль чужих миров, или, оставаясь в безопасности, ждать любимых…

Синяя пластинка щелчком отправилась в футляр, и певец благодарно кивнул в ответ. Почему-то на душе было тяжело, в голове все крутились и крутились сомнения, а правильно ли я поступил, уничтожив оружие, способное справиться практически со всем? Может, не стоило торопиться и надо было приберечь пистолет для того самого последнего боя, когда только он способен будет принести победу? Не знаю. Но я помнил слишком много историй, когда победа, купленная такой ценой, оказывалась горше поражения. О королях, ради спасения страны шедших на сделки с темными богами, и в итоге губившими весь мир. О полководцах, выпускавших чуму на побеждающих врагов, а в результате в живых не оставалось никого…

В моих руках и вовсе было то, что способно повредить саму реальность, сущее, служащее домом нам всем. Победы, поражения — через год или век забудется всё, появятся новые люди, зажгутся новые звезды, и кто-то снова заведет старую песню про дорогу и дом, где тебя всегда ждут…

Арена. Я провел рукой по ее теплым камням. Сейчас ты похожа на сытого вампира, что мирно посапывает во сне, насосавшись горячей крови. Сегодня ты благодушна и тиха, сожрав сотни, тысячи жизней на недавнем Турнире, а заботливый хозяин уже готовит тебе назавтра новый корм, который сам с радостью устремится к тебе за новой подачкой твоего господина… Ну да не за этим я сюда пришел.

Второй этаж, горсть дайнов и немного вина в рог, задорно вскинутый фавном — и предо мной открывается учебная арена. Казалось бы давным-давно, но на самом деле всего пол малого цикла назад, празднуя получение шлема и разыскивая по Городу спрятанные подарки Владыки, вместо тренировочного зала для полководцев я заново нашел этот изменившийся вход. Внутри все также: небольшая комната без окон и каменный диск по центру.

Сев прямо на пол и опершись спиной о пьедестал, раскрыл Книгу. Здесь, на пороге выбора, еще не действуют правила учебного боя, и я могу спокойно призвать своего чемпиона. Плата внесена, я сделал все, что мог.

Легкое прикосновение к карте, и я с напряжением вглядываюсь в рисунок на ней. Туманная дымка медленно исчезает, словно отступая, и я вижу, как из белой пелены проявляется нечто большое, похожее на темное пятно, постепенно обретающее форму и резкость. И вот, спустя пару мгновений, на меня смотрит кружащийся в воздухе дракон, парящий среди туч и вспышек молний.

Я замираю и просто восхищенно смотрю на него, любуясь красотой и мощью: иссиня-черная чешуя, по которой с треском разбегаются крохотные разряды молний, похожа на шкуру скалы-исполина, встречающей грудью бурю и вечные волны, тонкий длинный хвост с острым шипом на конце взбивает дождевую перину, могучие крылья почти не двигаются, с легкостью удерживая мощное тело в беснующихся воздушных потоках. Вытянутая вперед морда и тонкие голубоватые усы возле ноздрей. Венчают повелителя стихии, словно корона царя, высокие рога, от которых и расходятся порывы ветра, а между рогов крутится нечто, отдаленно напоминающее шаровую молнию. Темно-желтые глаза внимательно смотрят на меня из карты, со скрытой насмешкой, словно спрашивая: «Ну что, смертный червячок, ты и вправду возомнил, что можешь мной повелевать?»

Лишь налюбовавшись величественным созданием, вчитываюсь в изменившуюся надпись: «Алакастро, Великий грозовой дракон. Повелитель ветров и грозовых туч…»