Звездный табор, серебряный клинок - Юлий Буркин

Мое любопытство принесло неожиданные плоды. Точнее даже — корнеплоды. По коридору мимо двери, не торопясь и о чем-то оживленно болтая, проплыли два «пчеловода», несущие за ручки здоровенную корзину, наполненную отборной морковкой…

Значит, местонахождение дядюшки Сэма определено?!

Я должен найти Филиппа и выяснить, так ли это.

От волнения я даже забыл о том, что выгнало меня из спальни. Дождавшись, когда «пчеловоды» удалятся на значительное расстояние, я выскользнул в коридор и поплыл, миновав вскоре и нашу дверь с восклицательным знаком, за ними — в направлении, обратном прежнему.

И вознагражден я за это был отменно.

… Жаль мне себя немного,

Жаль мне бездомных собак,

— сообщил некогда общественности Сергей Есенин,

Эта прямая дорога

Меня привела в кабак…

То же, разве что при полном отсутствии собак, случилось и со мной.

Сперва я увидел дверь и услышал за ней звуки балисета и гортанные голоса, ревущие под его аккомпанемент нечто маршеобразное. За этой-то дверью и скрылись «пчеловоды» с корнеплодами. Я заглянул. Это был просторный бар, и в нем веселились человек тридцать. Некоторые по двое-трое сидели отдельно, но большинство собрались за одним столом, и в тот момент, когда я заглянул, они во всю мочь горланили одну и ту же повторяющуюся строфу:

… Но наш командир никогда не сдает,

Велит: «За Отечество, братцы!»,

И мы без сомнений готовы вперед

Хоть драться, хоть водки нажраться!..

Мои «пчеловоды» тем временем куда-то исчезли, а остальные, присутствовавшие там, были одеты «не по форме» — в самые разнообразные наряды. Но я догадался, что это — та же публика, что стояла предо мной в строю, только на отдыхе. У меня даже от сердца отлегло: нормальные люди… И я не ошибся. Песня закончилась, и я, надеясь быть незамеченным, тихонько двинулся к бару… Но тут же знакомый голос бородатого Филиппа скомандовал:

— Господа офицеры!

Все повскакали с мест и, стоя навытяжку, воззрились на меня.

— Вольно-вольно, — махнул я рукой. — Отдыхайте.

Дадут мне тут спокойно выпить или нет? Очевидно, нет.

Филипп, одетый в «русско-народный» костюм, уже стоял передо мной:

— Ваше Величество. Радость! Мы установили местонахождение Сэмюэля и как раз собирались будить вас, чтобы выяснить, желаете ли вы участвовать в его освобождении лично. Вылет к месту его заточения — через час.

Меня это известие не слишком поразило. Если бы установить место было невозможно, дядюшка Сэм не надеялся бы на это.

— Я-то желаю. А вы уверены, что будете в состоянии? — усмехнулся я, кивая на загроможденный сосудами стол.

— Это отдыхающая смена, — слегка смутился Филипп. — Те, кто летят, готовятся. А я, хоть и нахожусь тут, но спиртного не употребляю.

— А вот я, хоть и полечу с вами, а хотел бы употребить, — заявил я и двинулся своим путем. Царь я или не царь?

— Простите за назойливость, — вновь догнал меня Филипп, — и не сочтите за наглость… Мы сейчас с ребятами как раз обсуждали один вопрос…

— Ну? — опять вынужден был остановиться я, так и не добравшись до вожделенной цели.

— Мы мечтали… Когда все станет на свои места и вы по праву займете престол, вы будете для нас недосягаемы… А сейчас, пока… Мы хотели, но не решались… — он мялся, как мальчишка. Да он и есть, в сущности, бородатый мальчишка.

— Вы хотели выпить со мной? — помог я ему. Эх, люди-люди. Летать научились без крыльев, а и впрямь все такие же.

— Да! — выпалил Филипп так, словно признался наконец девушке в давно скрываемой любви. Ожидая от меня всего что угодно, включая смертную казнь через повешение, он вытянулся передо мной, выпучив глаза. Безумству храбрых поем мы песню.

Выпить, значит.

— Легко, — сказал я, понимая, что посидеть спокойно в одиночестве мне все равно не дадут. Его глаза сверкнули:

— Тогда не присядете ли вы за наш стол? Еду и напитки принесут немедленно.

— Айда, — махнул я рукой. И он дернулся было к своим, но я остановил его: — Только вот что. Организуйте-ка что-нибудь и для моей пожилой спутницы-джипси — в комнату. Думаю, она не откажется от бутылочки вина. И она того заслужила.

— Организуем немедленно! — заверил он и крикнул своим: — Эй! Освободите место для государя!

— Кстати! — вспомнил я и повернулся к нему боком. — Вытащите-ка у меня из кармана животное.

Филипп, не выказывая и тени удивления, сунул руку ко мне в карман и извлек оттуда сонную Сволочь.

— Распорядитесь, чтобы ее посадили в просторную клетку и кормили, как на убой, — скомандовал я. — Этому зверю я обязан жизнью.

— Смею заверить вас, государь, эта клетка будет минимум золотой!

«Много чести», — подумал я, машинально почесывая нос. Но промолчал. Не следует лишать подданных идеалов и подавлять их рвение.

… От стойки к столикам и обратно над головами сновали летающие подносы со снедью. Но мне еду принес в собственных руках низенький розовощекий человечек. Улыбка его при этом была столь лучезарна, что я догадался: все это приготовлено им самим.

Блюда были отменными, водка так себе, однако терпимая… Но никогда еще я не ел и не пил в такой идиотской ситуации, когда несколько десятков глаз в абсолютной тишине с благоговением наблюдают за каждым твоим движением, чуть ли не заглядывая в рот.

А и ладно. Пусть себе смотрят. Я хочу есть. И пить.

Но в конце концов мне это надоело. Правда, когда я уже прикончил почти все, что мне принесли. Чувствуя, как благословенное тепло растекается по кровеносной системе, я утер губы и откинулся на спинку Кресла.

— Кто у вас играет? — указал я на балисет. Это был славный, изысканных форм инструмент, совсем не похожий на видавший виды и потрескавшийся Гойкин. Чей это балисет? Можно подержать в руках?

— Конечно, — протянул мне инструмент один из моих «верноподданных». Сочту за честь. А вы играете?

— Бренчу маленько, — признался я. — В мое время был похожий инструмент, он назывался гитара. (Я чувствовал себя, как старая дева: что может быть приятнее компании, в которой можно не скрывать древность своего происхождения!) — А когда я жил среди джипси, я научился перестраивать балисет под гитару. Позволите?

Они позволили. Предложи я им натянуть на гриф их собственные жилы, они позволили бы все равно.

Отключив автонастройку и привычно подстроив две струны, я попробовал звук и сыграл кусочек из «Bip Вор» Мак'Картни. Звук был и вправду исключительный. Темброблок намного богаче, чем у Гойкиного инструмента, и еще куча кнопок неизвестного мне предназначения. Хотя о функции клавиши «Memo», под струнами справа, я догадался сразу. Перед тем как вновь проиграть кусочек «Bip Вор», я коснулся этой клавиши, а когда доиграл, коснулся снова. И балисет принялся повторять сыгранное мной сам, как механическое пианино. А я получил возможность провести дополнительную сольную импровизацию…