Аня с острова Принца Эдуарда - Люси Мод Монтгомери

Аня рассмеялась и вздохнула. Она чувствовала себя очень старой, зрелой, умудренной опытом — что говорит лишь о том, какой юной она была. Она говорила себе, что горит желанием вернуться в те далекие, дорогие сердцу веселые дни, когда жизнь виделась сквозь розовую дымку надежд и иллюзий и обладала чем-то не поддающимся определению и ушедшим навеки. Где были они теперь — былые «слава и мечты»?

— «Так все проходит в этом мире»[62], — процитировал Гилберт благоразумно и немного рассеянно. Ане хотелось знать, думает ли он в эту минуту о Кристине. Ах, в Авонлее будет так уныло теперь, когда Диана уехала!

Аня сошла с поезда на станции Вэлли Роуд и огляделась вокруг, чтобы понять, приехал ли кто-нибудь встретить ее. Ей предстояло поселиться у некоей мисс Джанет Суит, но поблизости не было никого, кто хоть в малейшей степени отвечал бы Аниным представлениям об этой леди, составленным на основании письма Эстер. Единственной особой в поле зрения Ани была немолодая женщина, сидевшая в телеге, где вокруг нее громоздились мешки с почтой. По самым осторожным предположениям, ее вес со вставлял не меньше двух сотен фунтов[63]; лицо у нее было круглое и красное, как полная осенняя луна, и почти такое же невыразительное. На ней было тесное черное кашемировое платье, сшитое по моде десятилетней давности несколько пыльная черная соломенная шляпа, украшенная желтой лентой с бантом, и порыжелые черные кружевные митенки[64].

— Эй! — окликнула она Аню, махнув кнутом в ее сторону. — Это вы будете новой учительшей в Вэлли Роуд?

— Да.

— Ну, я так и подумала. Вэлли Роуд славится хорошенькими учительшами, так же как Миллерсвилль невзрачными. Джанет Суит спросила меня сегодня утречком, не смогу ли я забрать вас со станции. Ну, а я сказала: «Да конечно, коли она не против оказаться малость попримятой. В эту телегу и мешки-то с почтой еле влезут, да я и как-никак подородней буду, чем Томас!» Минуточку, мисс, вот я передвину немного эти мешки и как-нибудь вас втисну. До дома Джанет всего две мили. А вечерком батрак ее соседей заедет за вашим чемоданом. Меня зовут миссис Скиннер — Сара Скиннер.

С трудом Аню удалось втиснуть; во время этого процесса она не раз обменялась сама с собой веселой улыбкой.

— Н-но, шевелись, кобылка! — скомандовала миссис Скиннер, взяв вожжи в пухлые руки. — Это я первый раз еду с почтой. Томас хотел прополоть сегодня репу, ну и попросил меня съездить вместо него. Так что я сразу все бросила, перекусила наспех — и в путь. Да мне это дело вроде как даже нравится. Скучновато, конечно. Часть времени я сижу и думаю, а остальное так просто сижу. Шевелись, кобылка! Очень домой хочется. Да и Томас ужасно скучает без меня. Мы, понимаете, недавно поженились.

— Вот как? — отозвалась Аня вежливо.

— Всего месяц назад. Хотя Томас ухаживал за мной довольно долго. Это было очень романтично.

Аня попыталась представить миссис Скиннер «на ты» с романтичностью — и потерпела полную неудачу.

— Вот как? — сказала она снова.

— Да. Был, понимаете, еще один мужчина, который имел на меня виды. Шевелись, кобылка! Я так долго жила вдовой, что люди уж и ждать бросили, когда я снова выйду замуж. Но когда моя дочка — она тоже, как и вы, учительша — уехала учить в школе на Западе, мне стало вроде как одиноко, и я была не против такой идеи. Ну, тогда-то Томас начал захаживать, и тот, другой, тоже. Уильям Обедайя Симэн, так его зовут. Долго я не могла решить, кого из них выбрать, а они все ходили ко мне и ходили, а я все думала да мучилась. Понимаете, Уильям очень богат — ферма у него отличная, и живет он на широкую ногу. Он, конечно, был бы гораздо лучшей партией, чем Томас. Шевелись, кобылка!

— Почему же вы не вышли за него? — спросила Аня.

— Да понимаете, он не любил меня, — отвечала миссис Скиннер со всей серьезностью.

Аня широко раскрыла глаза и внимательно посмотрела на миссис Скиннер. Но в лице этой леди не было и проблеска чего-то похожего на веселье. Очевидно миссис Скиннер не видела ничего забавного в высказанном ею соображении.

— Он три года был вдовцом, а хозяйство вела его сестра. Потом она вышла замуж, и ему просто понадобился кто-то, кто приглядел бы за домом. А дом, прошу заметить, стоил того, чтобы за ним приглядывать. Отличный дом. Шевелись, кобылка! А что до Томаса, так он бедный, и если его дом не протекает в сухую погоду, так это единственное, что можно сказать в его пользу, хотя выглядит он довольно живописно. Но, понимаете, я любила Томаса, а до Уильяма мне и дела не было. Так что я спорила сама с собой. «Сара Кроу, — говорю (мой первый был Кроу), — ты, конечно, можешь выйти за этого, богатого, но счастлива ты не будешь. Люди не могут жить вместе в этом мире без хотя бы капельки любви. Лучше тебе связать судьбу с Томасом, потому что он любит тебя, а ты его. Ничего другого тебе не остается». Шевелись, кобылка! Ну вот, и я сказала Томасу, что выйду за него. Но все время до самой свадьбы я не решалась даже проехать мимо фермы Уильяма из страха, что при виде его отличного дома опять попаду в затруднительное положение. Ну а теперь я совсем об этом не думаю, просто мне легко и хорошо с Томасом. Шевелись, кобылка!

— А как к этому отнесся Уильям? — поинтересовалась Аня.

— Пошумел немного. А теперь ходит к одной тощей старой деве в Миллерсвилле. Я думаю, она быстро согласится. Она будет ему женой получше, чем его первая. На той он и вовсе жениться не хотел. Он только предложил ей выйти за него, потому что его отец так ему велел, а сам он ни о чем другом и не мечтал, как только чтобы она сказала «нет». А она, прошу заметить, взяла да и сказала «да». Вот какая история! Шевелись, кобылка! Она была отличная хозяйка, но ужасно прижимистая. Восемнадцать лет носила одну и ту же шляпку. А потом, когда надела новую, Уильям встретил ее на дороге и не узнал. Шевелись, кобылка! Я думаю, что я была на волосок от беды. Я могла бы выйти за него и быть ужасно несчастной, как моя бедная кузина Джейн Энн. Она вышла замуж за богатого, до которого ей, по совести, и дела не было, и жизнь у нее теперь собачья. Приезжает она ко мне на прошлой неделе и говорит: «Сара Скиннер, я тебе завидую. Я охотнее поселилась бы в придорожном сарае с человеком, которого люблю, чем жить в моем большом доме с тем, за кого я вышла». Нет, муж у нее не такой уж плохой, хотя до того упрямый, что напяливает шубу, когда на градуснике все девяносто[65]. Единственный способ заставить его что-нибудь сделать — это уговаривать поступить наоборот. Но если нет любви, которая могла бы примирить с такими вот вещами, жить тяжело. Шевелись, кобылка! А вон и дом Джанет в лощине — «Придорожье», так она его называет. Довольно живописный, правда? Вы, я думаю, будете рады выбраться из телеги — так вас тут эти мешки с почтой стиснули.