Исповедь старого молодожена - Олег Батлук

Я отлично помню свой разговор. Я спросил, что надо делать и как лучше подготовиться. Я не комплексовал, у меня был опыт, не лох какой-нибудь: к тому моменту я уже посмотрел все части «Эммануэли».

Яков Моисеевич зачем-то стал мне рассказывать про своих пациентов. Например, одного во время секса укачивало. Другой мог только под «Арлекино» Пугачевой. А третий вообще пришел к нему с вопросом, почему его не тянет изменять жене. Всех его друзей тянет, видите ли, а его самого нет. Яков Моисеевич ответил ему, мол, просто вы верный муж. А для меня философски заметил, что не надо путать верность со слабой половой конституцией.

У Якова Моисеевича все получалось как-то чересчур буднично и прозаически, в отличие от «Эммануэли». Но его главный совет я запомнил на всю жизнь:

– Секс – это просто двое голых людей в одной постели. Без любви между ними будет лишь их анатомия. Как врач, перед сексом я тебе рекомендую влюбиться.

Разговор с женой по телефону, узнаваемый с первых нот.

– Ты почему трубку не брал?

– Прости, был занят.

– И чем это ты был занят пять часов?

Не все разговоры с женой по телефону одинаково полезны, особенно если ты в Москве, а она с ребенком вторую неделю за семьсот километров, в деревне.

Конечно, она сейчас думает о ней. О моей любовнице. Которой не существует, естественно, но объясните это женскому воображению, где летают единороги (так я его себе представляю). Меня слегка спасают пять часов. Пять часов с любовницей – ну, жена же меня знает, ну, в самом деле.

– Ты не поверишь, уронил телефон, экраном вниз, вдребезги. Ничего не работает, предупредить тебя не смог.

– Да? А почему тогда мои звонки проходили?

Она спокойна, слишком спокойна. Это спокойствие пантеры перед прыжком. Подходит ко мне на мягких лапах все ближе и ближе, аж пружинит, чертовка.

А я ведь сказал правду. Кто ж виноват, что моя правда обычно напоминает четвертый сезон «Игры престолов». Ладно, кого я обманываю, первый сезон «Как я встретил вашу маму». Сквозь разбитый экран сенсорного телефона я действительно видел ее звонки. Жена пыталась пробраться ко мне через паутинку трещин. О нет, теперь я буду думать о паучихе, черной вдове, а эта фантазия гораздо энергозатратнее пантеры! Одним словом, сенсорная панель полетела полностью, и ни одна клавиша не работала.

– Ты не поверишь, сенсоры полетели, звонки идут, а ответить нечем.

– Нечем ответить – это на тебя похоже.

Пусть будет сарказм, Боже, пусть. Что угодно, только не любовница.

– Так, а что в итоге? Телефон отремонтировал?

– Нет, новый купил, с него и звоню.

– Пять часов ты покупал новый телефон?

Твою мать, пять часов! Конечно, условия задачи же не поменялись. Тупой придурок. Понятное дело, пять часов на ремонт в разы правдоподобнее, чем пять часов на покупку нового телефона. Я все больше закапываюсь в эту свою правду.

Вместо ответа я громко промолчал. Иногда это срабатывает.

– Ну, ладно, допустим, час ты паниковал.

Как же хорошо она меня знает.

– Час вспоминал про магазин электроники напротив нашего дома.

И снова права, там и купил.

– Два часа в магазине выносил мозг тому рыжему, у которого ты в прошлый раз покупал салфетки для экрана.

И тут в точку. Рыжий даже пытался спрятаться при виде меня за стойку. А что, салфетки для экрана – это важный аксессуар, а он толком не знал, чем те три вида отличаются, пришлось вместе вслух зачитывать состав.

– Хорошо, а еще целый час что ты делал?

Как же меня задолбала эта моя любовница! Всюду норовит пролезть без мыла. И вот опять замаячила на горизонте. В трубке какие-то помехи. Наверняка это сотовая вышка умоляла меня придумать разумное объяснение.

– Ты не поверишь, я решил сразу переставить симку из старого телефона в новый, чтобы побыстрее тебе перезвонить, прямо в машине, а симка выскользнула и упала под сиденье, а она же маленькая, нано…

Значит, все-таки любовница. И на что я вообще рассчитывал, трижды начиная объяснение с «ты не поверишь».

И, самое обидное, теперь и не рассказать ей, какой ужас испытываешь, когда жена за семьсот километров на телефоне, а твоя симка под сиденьем. И достать ее шансов нет, ведь это как если бы мальчик с пальчик потерял свой пальчик. И симка нано, и ручки у меня нано да еще и крючки.

В телефоне зловещее клокотание. Что происходит? Она бормочет страшное заклинание? Ее подруги слетаются на Лысую Гору, а на повестке – я? Да нет же, это смех! Жена смеется. Неприлично ржет, я бы сказал. Мне даже стало немного обидно за мою несуществующую любовницу.

– И… и… и как ты ее в итоге из-под сиденья вытащил?

– Ну, пришлось, конечно, помучиться. Взял щипчики из твоего красного набора, залез с ними под сиденье, чуть рука не застряла, представляешь, только этого мне не хватало…

– Ты взял щипчики из моего красного набора? Ты взял щипчики из моего красного набора???

Иногда любовница – не самая большая проблема в семейной жизни.

После своей женитьбы с Моникой Белуччи я не закончил. Я так и сказал ей: «Моника, я с тобой не закончил. Мы с тобой еще обязательно встретимся».

И продолжил спать с удвоенным рвением. Ведь я все-таки реалист, не истерик какой-нибудь, и понимал, что могу встретиться с Моникой Белуччи только во сне. И если до женитьбы Моника пару раз приходила в мой сон, правда ненадолго и всегда с Венсаном Касселем, то после свадьбы как отрезало. Лишь однажды заглянул Кассель и передал, чтобы я не ждал. Обиделась, наверное. Ее можно понять: такой лакомый кусочек уплывает из рук.

Но я не сдавался. Часто смотрел на ночь «Малену», особенно будоражащие сцены. Жене я врал, что пишу диссертацию про Торнаторе.

И однажды это случилось. Я хорошо запомнил ту ночь: Артем пришел к нам в спальню из детской на редкость рано. Пришел и по-хозяйски развалился между мной и женой, положив на нее голову, а на меня ноги. Я принялся недовольно ворчать и под собственное ворчание незаметно заснул.

Моника Белуччи уже ждала меня там, в моем сне, одна, без всяких там Касселей. Она словно шагнула ко мне из тех самых будоражащих сцен. Можно ли взбудоражить уже взбудораженных? Мой «кейс» показывает, что можно. Моника манила, Моника звала, а я лихорадочно вспоминал, в чем я лег спать и прилично ли появляться в этом перед самой Белуччи. Мы стояли с ней под софитами полуденного солнца, а неподалеку едва колыхался занавес морской глади, приглашая нас в новую судьбу. В этот момент из-за поворота выехал мальчик на велосипеде, почти как тот мальчик на велосипеде из «Малены», только внешне вроде бы очень мне знакомый и на кого-то отчаянно похожий, с разгона врезался в меня, переехал и продолжил движение, даже не поморщившись. Колеса его долбаного велосипеда весьма натурально травмировали мне живот. Даже как-то слишком натурально, я бы сказал. Моника засмеялась, махнула хвостиком, и золотое яичко моей мечты вдребезги разбилось. Я проснулся.