Цветок цикория. Книга II. Дом для бродяги - Оксана Демченко

– Нет прохода, – пробасил ближний великан.

Над воротами висел фонарь. В его свете Яркут стал – черный силуэт, тонкий и даже хрупкий, топчущий свою тень, вытянутую далеко, на всю ширину улицы… словно она веревка и не пускает гостя в «Треф». Яркут замер, что-то обдумал в одно мгновение и… достал револьвер! Прокрутил барабан привычным, ловким движением. При этом на его пальце блеснул перстень… Петр не понял, что сработало: уверенность, угроза оружием или вензель на печатке, но стражи-гиганты вдруг окаменели.

– Вперед, не спотыкайся, – Яркут подтянул Петра ближе, впился жесткими пальцами в его плечо. – Ясное дело, главный зал нам без пользы. Нужен тот, где засели отборные гниды.

Яркут зашагал по парку, весело насвистывая и на ходу убирая револьвер. Особняк надвигался, нависал громадой… все более впечатлял Петра – и оставлял исключительно безразличным его проводника. Наглость Яркута работала лучше отмычки, надежнее рекомендаций и угроз. Вот и лакеи при входе: заранее и безропотно распахнули двери. Попытались помочь нежданному гостю снять куртку, но были посланы очень далеко – и покорно удалились… Петр споткнулся, он по пути от ворот до особняка уже спотыкался раз десять и шептал извинения, смущаясь и теряя понимание происходящего. Что делать, не у всех ночное зрение безупречно, как у Яркута. И такой отборной наглости тоже не всем дано научиться… если подобному вообще учат.

– Не извиняйся. Кто-то умеет думать, а кто-то действует без рассуждений, – понятливо хмыкнул Яркут. – Ты хорошо держишься. А зрение… кто много читает, тот неизбежно слепнет. Это я к чему? Береги глаза. И вообще, не лезь вперед, не пробуй что-то доказывать себе и тем более мне.

– Простите… я не лезу, всего лишь боюсь отстать.

– Тогда я не стану очень уж спешить. Отдышался?

Петр кивнул, осмотрелся. Вестибюль особняка был огромным и гулким. Света в нем помещалось мало, а звуков – много, причем все яркие блики и шумы проникали через арку парадного спуска в сияющие недра «Трефа». Яркут переспросил еще раз, хорошо ли дышится спутнику, взял Петра под локоть и повел в гущу праздника.

Лестница спустила прибывших в роскошный зал, полный блеском камней и пьяным смехом. Гости «Трефа» плавали в дымчато-желтом свете, похожем на крепкий дорогой алкоголь и настроением, и запахом. Силуэты в этом настое перемещались, как механические игрушки, по заведенному кем-то правилу. И вели себя марионеточно: на губах – шалые улыбки, а глаза пустые, похожие на пуговицы. Лица тряпичные, неживые… Крупными стежками на них вышиты жажда удовольствий и жадность. Они – основа всего в зале, они правят балом. Покорные им мужчины одеты богато и вычурно, а женщины – так же богато и вычурно раздеты.

Яркут презрительно буркнул «шваль мишурная» и пошел сквозь пьяно гудящую суету. Вокруг вился сигарный дух, и Петру казалось, дым охотится на гостей, обвивая их, отравляя и вплетая в канву бездумья… Но Яркуту дым не опасен! Петр восторженно глядел в спину Яркута и верил, что он – настоящий брат Степана. Не по крови, а по духу. Он такой же безумец, пусть на свой лад. Он тоже ценит свободу превыше всего. Личную свободу быть человеком… И потому он – невысокий и жилистый – острый клинок для здешней тряпичной толпы! Он легко режет ветхую ткань праздника жадности. Ничто не задержит его, не собьёт с пути, прямиком проложенного от входной двери – до лестницы в дальней части зала.

Наверху, на галерее, уже заметили вторжение, уже поняли его, как угрозу… и ждут. Петр сжал зубы и постарался не спотыкаться, не озираться и просто идти, глядя в спину Яркута. Только в эту надежную спину… Иначе сознание наполнится опасными подробностями и отнимет решимость. Взгляд уже считает громадных стражей на галерее, и спина леденеет, и ноги вот-вот отнимутся. Эти стражи еще более жуткие, чем привратники вне особняка. Они знают о револьвере, для них нет внезапности, нет страха. Их много, а Яркут – один. И все же он спокойно поднимается по лестнице.

– Советник, туда нельзя без приглашения. Никому, – пробасил ближний страж, не делая попыток полностью перегородить дорогу.

Яркут поднялся до верха лестницы, сделал еще несколько шагов по галерее и встал перед стражем, изучая пуговицу его жилета и не пытаясь задрать голову и всматриваться в лицо.

– Я здесь по делу. Семейному. Я пройду, и это не обсуждается.

– Понимаю, но…

– Семью и друзей поддерживают и спасают. Я пришел первым, но следом придут те, кто поддержит меня, – мягко, повествовательно сообщил Яркут. – Ты слуга. Тебя не спасут и не поддержат. Тебя бросят, вот прямо сегодня. «Треф» скоро будет уничтожен.

– Советник, при всем уважении…

– Мне надо пройти. Значит, я пройду. Тебе решать, с кровью или без. Ты можешь умереть за хозяев, как пес. А можешь подумать о своей семье, о друзьях, как человек. Твои хозяева густо заварили кашу. Совет от советника: пусть сами расхлебывают. Это всего лишь честно. Ты, повторю, не друг им, они тебе – тем более. Все. Решай.

– Что ж… – Великан поморщился и отодвинулся на полшага. – Я мог не заметить вас. Всякое случается.

– Скоро случится тайная полиция. Стоит ли ей замечать такого неглупого человека, как ты? Если вопрос в компенсации, – советник потер ладони, в его пальцах вдруг мелькнула монета, взлетела, звеня и крутясь… сразу сгинула, пойманная стражем. – С этим в «Астру». В любое время.

– Был слух, хётч подбирает лесничего, – вдруг оживился страж.

– Люди разное говорят. Поспрашивай на месте, и без окольностей.

– Тогда… вы правы, разное говорят. По слухам, наверху особенно хорош зал по правую руку, там червовый знак на дверях. Красный.

Советник кивнул и зашагал по галерее над главным залом. Петр почти бежал следом, и ему казалось, что сердце колотится в горле! Вдоль стены – вплотную к боку, локоть их то и дело касается – статуями замерли стражи, и все, как один, глядели мимо, усердно не замечая Яркута, а заодно и Петра. Двое подвинулись, продолжая глядеть мимо, а последний даже приоткрыл и придержал дверь.

Новый коридор вывел в овальный холл. Звуки большого зала давно остались позади и внизу, отсеченные двумя дверями. Воздух здесь был свеж, свет – обыкновенен. Сознание трезвело, успокаивалось. Петр длинно выдохнул, попробовал разжать зубы. Сердце – не монета, не вырвется и не взлетит… не окажется поймано рукой советника, жесткой, как звериная лапа. Да уж, хватка у маленького человека железная, ему что монету смять, что кости сломать.

– Дышишь? Молодец, я б давно спрятался или сбежал, будь я на твоем месте, – вдруг сказал советник. – Эй, имя у тебя есть? Я уже представился. Яркут. Напоминаю, вдруг ты не расслышал.

– Петр. Я слышал. И еще – что вы советник.

– Ты внимателен и ты держишься, два раза молодец. Мне потребуется помощь, Петр. Сейчас мы заглянем в зал. Постарайся сразу заметить господина Рома. Сразу! Укажи и после жди за дверью, только так. Если его нет в зале, скажи «нет» и уходи в коридор. Понял?

– Да. А вы?