Мертвый свет - Эл Лекс

в маленькую сумочку через плечо, с которой он, казалось, вообще не расставался. Что там у него, игрушка-антистресс, что ли?

А вот Фиби, Кейра, Трилла и почему-то Валери восприняли мой рассказ спокойно. Трилла понятно почему, ее, наверное, и падающий прямо на голову метеорит не выведет из себя, Фиби если и удивилась, то так же мягко и незаметно, как делала все остальное. А вот почему Валери не подняла ор на всю башню, заваливая меня вопросами — вот это был большой вопрос. Однако вместо этого она практически с первых слов сорвала со своей руки Пульс, развернула его в планшет и закопалась в Сеть, иногда поднимая голову, чтобы послушать какой-то особенно интересный кусок рассказа.

Особенно ее заинтересовала информация о том, что существуют какие-то другие миры, и что именно из одного из них я и прибыл сюда. Она так внимательно слушала, что даже забыла о своем Пульсе, и только пальцы ее слегка подергивались, будто она продолжала набирать текст. Вот только экрана при этом она не касалась, и даже не замечала этого. Когда я закончил, она встрепенулась, как воробей, посмотрела на экран своего Пульса и необычайно тихо попросила повторить все еще раз, поскольку она ничего не записала. Лиза в ответ шумно запротестовала, и мы коротко договорились, что Валери я перескажу эту часть истории еще раз попозже и тет-а-тет.

Когда я дошел до проникновения в штаб другого Спектра, ребята впервые проявили какую-то одинаковую эмоцию — посмотрели на меня так, словно я только что на их глазах инвалида пнул. Чтобы не сбиваться с темы, я не стал уточнять, чем заслужил подобную немилость, но в памяти зарубку себе оставил — узнать, в чем причина такого поведения.

Когда я дошел до того момента, когда пошел к Дочери Ночи один, все отреагировали примерно одинаково — с изумлением, и только одна Фиби осуждающе покачала головой, будто знала что-то такое, чего не знали остальные. В этот раз я решил прерваться на выяснение обстоятельств:

— С чем конкретно ты не согласна?

— Не стоило туда идти. — только и сказала Фиби. — Я не то чтобы не согласна, просто… Не стоило туда идти. Это темное место. Самое темное место.

— Да обычное вроде. — я пожал плечами. — В смысле, в плане освещенности обычное. По крайней мере, я видел и темнее.

— Не в этом плане темное, Лайт. — Фиби вздохнула.

— Тебе есть что рассказать о Дочери Ночи? — я прищурился.

— Нет, откуда бы? — печально улыбнулась Фиби. — Так, слухи и легенды. Но эти слухи и легенды никогда не заканчивались хорошо.

— Что ж, я могу на своем опыте подтвердить, что это так. — я кивнул и рассказал о Дине Ларс и ее Пульсе, из которого узнал про казадоров.

— О-о-о, еще одна легенда. — хмыкнул Маркус, не вытаскивающий пальцев из своей черезплечной сумки и шебуршающий там ими, словно перебирающий целый стакан рисовых зерен.

— Ты будешь удивлен. — серьезно пообещал я и продолжил рассказ.

Дальше меня уже никто не перебивал до того момента, когда я перешел к рассказу о проникновении на дирижабль «Биотеха».

— Ты псих! — с восхищением в глазах выдохнула Лиза. Кейра тоже довольно улыбалась, а Трилла наоборот осуждающе покачала головой. Впрочем, от нее-то другой реакции ждать и не следовало.

А вот фронт света вызвал живой интерес сразу у всех жителей «Зефира». Даже Трилла подалась вперед, жадно впитывая информацию о том, что происходит в ноктусе на рассвете. Судя по всему, никаких даже слухов об этом событии ранее не было, а значит я действительно первый, кому удалось это увидеть и остаться при этом в… Просто остаться. Остаться существовать, не знаю… Я ведь так и не выяснил, что происходит с человеком, когда его касается фронт света.

Когда я дошел до казадоров, Маркус громко и отчетливо фыркнул, давая понять, что об этом думает, но остальные дружно зашикали на него и он так ничего и не сказал. В общем-то, не удивлюсь, если окажется, что он и без этого бы ничего не сказал — просто такой человек, который не может не выказать своего мнения.

А вот о чем я не стал упоминать — так это о гипотетических возможностях, которые даровал мне светолит, ограничился лишь тем, что он вылечил меня от заражения. У меня не было уверенности, что алчность не затмит разум кого-то из Спектра, не будем тыкать пальцами в Маркуса, и в головах не зародится идея сдать меня, такого уникального, в поликлинику на опыты за солидное вознаграждение. Пусть у нас с корпорациями сейчас вроде как война, жажда наживы частенько толкает людей на откровенно подлые поступки.

Однако даже без упоминания способностей, эта тема живо заинтересовала ребят, особенно Кону, что логично, с ее специализацией в Спектре. Однако, когда они узнали, какой ценой дается производство всего одного крошечного кубика светолита, то моментально сникли и даже комментировать ситуацию не стали — и так ясно, что ничего хорошего из этой ситуации не выжать, по крайней мере, не нашими силами. Тем более, что светолита больше не осталось, и даже взять и изучить уже нечего, а значит, нечего и воспроизводить.

Ведь, помимо прочего, я, конечно же, не рассказал ничего о папке, посвященной светолиту, что лежала на карте памяти. Остальные две папки я скопировал в память своего Пульса — не жалко совсем, а вот папку с данными синтеза светолита — не стал. У меня не было уверенности в том, что Валери по своей ли воле или по чьей-то просьбе не вытащит удаленно информацию с моего гаджета так, что я даже не узнаю об этом. А это чревато.

Может, это подло и неправильно — вот так вот подозревать своих в том, что они способны на подобные действия… Но после визита к казадорам, после того, как я по сути пожил в их рядах, в моей голове окончательно все смешалось и переплелось и я уже не мог разобраться, кого вообще в этом мире можно назвать «своими». Если искать аналоги казадоров на моей Земле, то это будут разве что какие-то африканские бушмены и другие дикие племена, которые живут своей автономией и близостью к природе, и которые отнюдь не рады чужакам на своей территории вплоть до того, что способны банально их сожрать.

Но здесь все наоборот. Казадоры — самые открытые и при этом самые нелюбопытные люди из всех, кого я встречал в этом мире. Они легко выдают информацию и совершенно не просят ее взамен. Они гостеприимны и добры,