Последний рыцарь - Ян Христов

— Ах, ах, — потер он сочленения.

— Вес вашего тела приходится на рану.

— Понимаю. Но почему это так больно? Оно всегда так будет?

— Нет. Постепенно организм адаптируется. Однако вам необходимо ходить, чтобы это произошло.

Скрипя зубами, шатаясь и постанывая, он собрался с силами и сделал первый шаг. Второй. Третий. Обошёл постель и сел на неё с другой стороны.

— Вот так, молодец! — похлопала в ладоши Сидера. — Сам не заметишь, как бегать начнёшь.

— От тебя не сбежишь.

— Это точно!

Сначала помаленьку, с сопровождением. Потом с ходунками по палате. Потом по коридору взад-вперёд. Редкие больные провожали командира пустыми взглядами. Раненных крайне мало — почти все со снарядной болезнью. Почти все никогда уже не оправятся от шока: то ли вид чудищ и смерть товарищей, то ли передозировка стероидов — жизнь их покалечена. Многих провожают в последний путь в дома душевнобольных. Многие останутся в тылу на попечении родных, если таковые есть, а если нет — на крохи от государства. Людей тут и вовсе раз-два и обчёлся. Жёсткая подготовка, вымывающая всё человеческое, делает рядовых и офицеров практически невосприимчивыми к психическому воздействию. Удивительно, как жестокость спасает жизни.

Пленных враг не берёт. Бьёт наповал. Без пощады и жалости. Из сбивчивых рассказов он слышал о делах на фронте. Плачевных делах. Боевой дух болтается у дна. Наступление застопорилось, потери растут, а тылы не покрывают их.

Каждый день, который Эмбар проходил мимо, становился для него формой пытки. Больные бредили, вспоминали умерших, кричали порой и вырывались, просили оружие, молили о смерти. Страх выжигал им разум. Взывать к долгу, чести бесполезно. Пропащие души. Они настолько довели Оклайна, который и без того настрадался, что тот потребовал перевода на «Бездну». Он просто не может тут находится!

Силы возвращались. Поначалу раны кровоточили от избыточной нагрузки, однако потом рубцы утолщились и заматерели. Боль сошла на нет, разве что былая ловкость не возвращалась. Однако рано или поздно, но и бег покорится новым ногам. А до тех пор: тренировки, тренировки, тренировки.

Всё командование связывалось с ним пару раз: слишком они заняты, чтобы приехать в тыл ради одного офицера. Не до того им. Замечено, что они все всячески уклонялись от вопросов по фронту. Не желали признавать своё поражение. Лишь Отто безукоризненно отчитался о печальных их делах. После доклада Оклайн вовсе потерял интерес к войне: стресс сильно сказывался на выздоровлении.

Время от времени, бродя по полупустым коридорам и присаживаясь на груду ящиков или лавочку, он глядел, задумывался, а не свернул ли с пути, а если свернул, то сможет ли вернуться? Глядя на единственную здоровую руку, спрашивал себя, а сможет ли она держать хоть что-то кроме оружия, а останутся ли на ней мозоли не от спускового крючка, а от инструмента созидания? С каждым годом судьба отгоняла всё дальше и дальше от славной поры, когда не придётся убивать, когда жизнь станет дороже смерти, а пепельная грязь сменится землёй и строительной пылью. Вряд ли. Вряд ли. Увы. Кажется, что без убийства вселенная развалится и рухнет в тартар, что без унижений и разрушений космос опустеет, а без вечных гонок с временем и врагом существование станет опостылит и опреснеет. Есть ли он ещё, бьётся ли его сердце? Сердце мира. Забавно. Сердце и то бьётся…

Бродя с тростью, он зашёл на огонёк к Сидере, трудящейся над своим секретным проектом, который должен изменить ход войны. По крайней мере, упоминался он именно в таком плане.

— Уютно устроилась, — оглядел он лабиринт оранжевых контейнеров.

Один из них распахнут, изнутри торчит серо-коричневый спальный мешок. Из-за пределов огороженного мирка доносятся звуки полупустого склада.

— Привыкла, — пожала плечами она. — Я давно хотела показать! Гляди!

Она достала тонкий стержень длиной примерно в метр.

— И?

— Вот!

По нажатию кнопки он раскрылся в рогатину.

— Круто, правда!

Собрав разбежавшиеся мысли, Оклайн потратил пять секунд на размышления.

— Гениально, — поднял он брови. — Раз противник силён в ближнем бою, нужно его не подпускать!

— Я знала, что тебе понравится! Мы разработали целых три варианта! Первый, вот этот, — она указала на то, что держит, — со звуковым клинком. Сначала я думала сделать такие пули, но они оказались какие-то безумно дорогие. А вот копьё — другое дело! У него лезвие как у нашего обычного клинка. Собственно, его мы и взяли.

— Хм, его можно отсоединить?

— Нет.

— Сафф, запиши.

— Не беспокойтесь, я ничего не забываю. К слову, пока я не забыл, все чертежи были мной обработаны по стандартам Союза.

— Перешли их мне, лично проработаю все варианты.

— Уже.

— Так вы дадите мне слово или нет?!

— Прости, — он устроился удобнее. — Продолжай.

— Вот это — тазер. Проткнуть глубоко не способен, зато как поджарит! Ха! И, наконец, это.

Как она нервничает! Пальцы мелко дёргаются, говорит быстро и неразборчиво, будто боясь что-то забыть.

— Передай мне один.

Она отвлеклась от копошения с последним экземпляром, явно ещё недоделанным, и передала звуковое копьё. Удивительно лёгкое и тонкое, но крайне прочное. Задний конец его создан для упора в пол, словно чтобы тварь сама себя насадила. С одним таким придётся попотеть, но вот десяток-другой будут стоить тварям большой крови. Тем более, что ими можно владеть одной рукой! Отстреливать тех, кому не повезло оказаться «на вертеле».

— Когда мы встретились с тем охотником, и ты, — она прервалась. — В общем, сам знаешь.

Поджав губу, он потёр штаны в местах сочленений. Жест этот не остался незамеченным.

— Я… Я долго думала. Помнишь, как мы его в первый раз завалили?

— Тогда попался маленький.

— И всё же! Это взрывная пика. За звуковым наконечником бомба. Должна быть. Я решила не устанавливать взрывчатку до испытаний.

— Взрываешь изнутри.

— Именно!

— Оно одноразовое.

— Так ведь и охотники стаями не ходят. Их, к слову, до сих пор ни одного не прикончили. Тут же сбегают. Твари! Скольких погубили. Но теперь… Теперь-то они получат свою дозу тротила! Да! — кулаки её сжались.

— Хм… Задумка отменная.

— Спасибо.

— Ты показывала кому-то другому?

— Только Саффу.

— Сафф?

— Вы третий причастный.

— Ладно. Примемся за дело.

Изучив чертежи, Оклайн сделал несколько небольших изменений. Опытные образцы на то и опытные, чтобы показать потенциал, но раскрыть его по-настоящему ничуть не проще. Во-первых, насадки стали снимаемыми. Гибридный клинок — крайне дорогое удовольствие, не каждый оруженосец Варраден позволял себе пару. А тут каждому по копью! Нет, слишком дорого. А вот если надёжно закрепить обычную рапиру, чтобы можно было выбирать оружие по желанию — и дешевле, и удобнее.

Возникла иная проблема — как его надёжно закрепить?