Напоминание о нем - Колин Гувер

один повод для ссор у нас с Леа. Ей не нравилось, что пятый день рождения Диэм имел для меня такое же значение, как наш медовый месяц.

Я уверен, что Грейс и Патрик охотно согласились бы перенести праздник, но Леа вела себя так, будто день рождения Диэм мешал ей отметить медовый месяц. Причем еще даже до того, как она спросила, не перенесут ли они празднование, и в конце концов это стало для меня одним из первых красных флажков.

После расставания я подарил Леа эту поездку на Гавайи. Я все равно уже за нее заплатил, но не был уверен, что она поедет. Я надеялся, что все-таки поедет, но мы уже три месяца не общались, и я понятия не имел, что сейчас происходит в ее жизни. Не то чтобы я хотел это знать. Так странно – участвовать в чьей-то жизни вплоть до мелочей, а потом вдруг не знать совсем ничего.

А еще странно, когда думаешь, что знаешь кого-то, а потом понимаешь, что, возможно, не знал о нем совсем ничего. У меня так случилось с Леа, и вот теперь я начинал чувствовать это по отношению к Кенне, только наоборот. С Кенной мне казалось, что я с самого начала судил ее слишком строго. А с Леа – что я был к ней слишком снисходителен.

Может быть, мне стоило написать Кенне, что я еду, потому что увидел ее идущей по обочине дороги примерно в полукилометре от магазина. Она шла, опустив голову, и обеими руками держала ремень своей сумки. Я остановился на другой стороне дороги, но она даже не заметила моего грузовика, так что я посигналил ей. Она услыхала гудок, поглядела по сторонам, перешла дорогу и забралась в грузовик.

Когда она закрыла дверь, у нее вырвался тяжелый вздох. От нее пахло яблоками, так же, как прошлым вечером на пороге ее квартиры.

Я готов врезать себе за прошлый вечер.

Она бросила сумку между нами, вытащила из нее конверт и сунула мне.

– Я его получила. Запрет на приближение. Мне вручили его, когда я вышла из магазина и несла покупки клиенту в машину. Леджер, это было ужасно.

Я начал читать бумаги, не понимая, как судья мог утвердить это, но, увидев там имя Грейди, понял, в чем дело. Он наверняка замолвил словечко за Грейс с Патриком и даже мог в чем-то приукрасить правду. Он такой. Готов поспорить, его жене это нравится. Удивляюсь, что она не рассказывала об этом сегодня на поле.

Я сложил бумаги и сунул их в ее сумку.

– Все это ничего не значит, – сказал я, пытаясь успокоить ее своей ложью.

– Это значит все. Это послание. Они хотят дать мне понять, что не передумают, – она застегнула ремень. Ее глаза и щеки покраснели, но она не плакала. Похоже, она успела отплакать.

Я выехал на дорогу с тяжелым чувством. Все, что я говорил прошлым вечером насчет ощущения бессмысленности, было наиболее точным описанием того, что я ощущал. Я не мог помочь Кенне больше, чем уже помогал ей.

Патрик и Грейс не передумают. И всякий раз, когда я пытался говорить с ними на эту тему, они немедленно замыкались в себе. Мне приходилось очень трудно – я понимал, почему они не хотят видеть Кенну, – но я яростно не соглашался с ними.

Они скорее смогут вычеркнуть меня из жизни Диэм, чем согласятся впустить в нее Кенну. Вот что пугало меня больше всего. Если я стану слишком давить или если они узнают, что я хоть немного на стороне Кенны, то, боюсь, они просто увидят во мне угрозу, точно так же, как видят ее в Кенне.

А самое худшее то, что я не могу винить их ни в чем. Последствия решений Кенны разрушили их жизнь. Но последствия их решений точно так же разрушают ее жизнь.

Черт. Тут нет правильного ответа. Каким-то образом я вляпался в самую глубину неразрешимой ситуации. Такой, что имела бы хотя бы одно решение, при котором не пострадал бы ни один человек.

– Не хочешь взять отгул на этот вечер? – Я бы понял ее, если бы она не хотела идти на работу, но она помотала головой.

– Мне нужна работа. Я в порядке. Просто это очень тяжело и стыдно, хоть я и знала, что так произойдет.

– Ага, но я думал, у Грейди хватит совести вручить тебе это дома. Не то чтобы на самом верху документа не стоял твой домашний адрес. – Я повернул направо, к бару, но что-то подсказало мне, что, вероятно, Кенне понадобится еще около часа, чтобы после одной работы начать другую. – Не хочешь мороженого?

Я не думал, что такая дурацкая штука может помочь в таком серьезном случае, но для нас с Диэм мороженое всегда было верным ответом.

Кенна кивнула, и мне показалось, я увидел намек на улыбку.

– Ага. Мороженое – звучит отлично.

29

Кенна

Ясидела в грузовике, прислонившись головой к окну, и смотрела, как он идет к киоску с мороженым, во всех своих татуировках, такой секси, и заказывает два рожка с цветной посыпкой. Ну почему он делает все, чтобы казаться еще привлекательнее?

Я как-то однажды была здесь со Скотти, но Скотти, заказывая мороженое, совершенно не выбивался из пейзажа. Мы сели за столик, который раньше стоял слева от киоска, а сейчас там парковка, а столика больше нет. Вместо него вокруг все заставлено пластиковыми стульями и розовыми зонтиками.

Я написала Леджеру с просьбой подвезти меня только из-за Эми.

Она нашла меня в туалете, где у меня едва не началась паническая атака, и спросила, что случилось. Я не могла сказать ей, что кто-то оформил запрет на мое приближение, и вместо этого сказала правду. Что у меня иногда бывают панические атаки, но это пройдет, что я очень извиняюсь и практически стала умолять ее не увольнять меня.

Она огорчилась, но одновременно и рассмеялась.

– С чего бы мне тебя увольнять? Ты единственная из моих рабочих, которая всегда хочет взять вторую смену. Подумаешь, большое дело, что у тебя панические атаки.

Она велела мне найти кого-нибудь, чтобы меня отвезли домой, потому что боялась отпускать одну пешком. Я не хотела говорить, что знаю в этом городе только Леджера, и просто написала ему сообщение в основном для того, чтобы убедить Эми, что я не одна. Так хорошо, когда о тебе кто-то беспокоится.

Я знаю, что должна быть благодарна жизни за многое, и Эми – одна из этого перечня. Хотя довольно трудно благодарить, когда