Билет в ад - Лоран Ботти

Он медленно потягивал аперитив, сидя за угловым столиком у окна, откуда открывалась широкая панорама заснеженных равнин, окружавших окутанный туманом Лавилль-Сен-Жур. Небольшой отель, в котором они остановились, стоял на некотором расстоянии от города, и к тому же выше него — Лавилль располагался в низине. Для беглецов он оказался идеальным убежищем: хватило лишь удостоверений личности (разумеется, фальшивых), чтобы их встретили со всей любезностью.

Дверь бара открылась, и Джорди вздрогнул, увидев входящую Шарли. Он невольно стиснул зубы: настало время объяснений.

— Все в порядке?

Шарли села напротив него. Он смотрел на эту женщину, за которой наблюдал (шпионил, ты хочешь сказать, вот как это называется!) восемь месяцев, и с трудом ее узнавал: длинные светлые волосы превратились в стоящие торчком черные иглы дикобраза, взгляд огромных серых глаз, покрасневших от слез и обведенных кругами, стал жестким, почти суровым. Он подумал, что наверняка она плакала сейчас в комнате наверху, укладывая Давида. Но даже такая, совершенно изменившаяся, дрожащая от гнева, страха и множества других эмоций, которые ей довелось испытать за последние два часа, она была восхитительна.

Восемь месяцев…

— Он в шоке, — тихо ответила она, — но кажется, серьезной опасности нет…

Какое-то время Шарли сидела молча, обводя невидящим взглядом обстановку бара. Сегодняшние события разворачивались так быстро и хаотично, что она почти не помнила, каким образом они все втроем здесь оказались.

Они выбежали из дома и через лес побежали к машине. Давида Джорди нес на руках. В доме остались двое бандитов, привязанных к креслам, и все еще не пришедший в себя месье Боннэ, которого Шарли и Джорди перенесли на диван. Она смутно помнила, как Джорди вырвал провода из чужой машины, видела словно со стороны себя, бегущую за ним с большой спортивной сумкой на плече… Кажется, она даже вспоминала, как новый товарищ по несчастью объяснял ей, что состояние месье Боннэ неопасное, он скоро очнется и у него разве что будет здоровенная шишка на голове. И еще — что в полицию звонить ни в коем случае нельзя… Но в какой последовательности все это происходило, она бы затруднилась сказать.

Она вообще была уже ни в чем не уверена. Потому что даже в буре эмоций, в потоках слез, в душащих спазмах гнева и отчаяния она не переставала видеть все ту же картину: револьвер вылетает из руки убийцы, вырванный у него одной лишь энергией ее сына…

Сам Давид, казалось, вообще забыл об этом эпизоде — по крайней мере, на данный момент. Он пришел в себя после недолгого обморока уже в машине, когда они ехали в больницу, и тогда Шарли решила отказаться от этого намерения. Состояние Давида требовало медицинского вмешательства, это не вызывало сомнений. Но сразу ехать в больницу было рискованно. Врачи могли заподозрить, что речь идет о малолетнем бездомном, который чуть не замерз на улице — в домашних условиях такое сильное переохлаждение было исключено, — и это создало бы для беглецов новые трудности. Поэтому Джорди предложил сначала остановиться в отеле, а потом посетить частного педиатра. Скрепя сердце Шарли приняла это предложение, хотя понимала, что оба варианта таят в себе одинаковую опасность — Давида могут у нее забрать, и кто знает, на сколько времени… в итоге может получиться, что навсегда…

— Все в порядке? — только что спросил Джорди.

Что она могла ответить?..

— Не знаю, насколько он здоров, — произнесла она с бесконечной печалью. — Очевидно, что не вполне… Во всяком случае, его обязательно нужно показать врачу…

— Я тоже слышал… — вдруг почти прошептал Джорди.

— Что?

— Голос… который произнес: «Сильнее!»

Он увидел, что на лице Шарли отразилось замешательство, и понял его причину.

— Я говорила об этом с Давидом… Я знаю, что он хотел меня защитить. Но он не должен этого делать! Я чувствую, что это причиняет ему боль… матери всегда чувствуют такие вещи…

Джорди кивнул, но она не была уверена, что он до конца понял смысл ее слов. Доверить свою защиту ребенку девяти лет — это безответственно, недостойно! Всю свою жизнь она делала одну ошибку за другой… и продолжает делать. Куда это ее в конце концов приведет?

Но сейчас ее судьба не имела значения. Важнее всего был Давид. Она должна была спасти своего сына. А не наоборот. Она не могла позволить себе такую роскошь — жалеть себя.

Оторвавшись от размышлений, она взглянула на человека, сидящего напротив нее.

— Ну так что? Ты мне наконец все объяснишь? — холодно спросила она.

В его глазах она прочитала безмерную усталость.

— Кольбер… ты ведь его знаешь? — спросил он.

— Кого?.. А… этого белобрысого подонка…

— Да.

Она кивнула.

— Тогда, может быть, у тебя есть какие-то догадки насчет…

— Мне не нужны догадки! — перебила Шарли. — Мне нужны объяснения! Кто ты? Кто вы?

Джорди вздохнул:

— Примерно десять лет назад тебя поместили в клинику. Эта клиника была одним из двух или трех филиалов медицинского центра, который находился в пригороде Парижа. Он назывался «Биостем». — Это слово вызвало у Шарли какое-то воспоминание… нет, даже точное знание: Она определенно слышала его раньше. — «Биостем» был официальным центром общества астрософии.

«Биостем», астрософия… Да, это имело какое-то отношение к ее прошлому, но она помнила это лишь смутно. И еще с этим был связан какой-то громкий скандал, в детали которого она не вдавалась, поскольку в то время думала лишь о том, чтобы скрыть свою истинную личность, воспитать Давида, забыть Фабиана…

— Ты была подопытным кроликом. На тебе испытывали действие недавно открытого вещества — допамнезина, сильного стимулятора памяти. Тесты давали очень хорошие результаты у тех пациентов, которым, скажем так, нужно было покончить со своим прошлым. В основном это были нар… то есть люди с какой-то сильной зависимостью. Люди, которые стремились убежать от реальности. И вот на них-то и проводились испытания. Под строжайшим врачебным наблюдением, конечно, но…

Шарли уже не слышала продолжения.

«Время принимать таблетки, мадемуазель Жермон…»

Непонятные знаки и изображения звезд в металлических рамках…

Воспоминания о прошлом, бессвязные, хаотичные, потоком нахлынувшие на нее…

Навязчивые, пугающие сны из самого раннего детства…

Гнев против матери, становившийся все сильнее по мере того, как проходила наркотическая зависимость…

Лечение, которое длилось бесконечно — недели, месяцы…

— Ты забеременела, — продолжал Джорди, — и это сильно осложнило ситуацию. Такие тесты ни в коем случае нельзя было проводить на беременных женщинах. За этим строго следили при отборе пациентов…