Блудный сын - Колин Маккалоу

— Что — нибудь еще?

— Нет. И надеюсь, ты помнишь, что я вернула свой долг.

Он рассмеялся.

— Мне не нужна твоя «капуста», Вина. Никакое дорогостоящее имущество в моей части Флориды не может пройти мимо меня. Моя комиссия иногда выражается шестизначным числом. Ты в полной безопасности и должна признать, что Макс Танбалл — именно то, что тебе нужно.

— С готовностью признаю. Я не собираюсь возвращаться к карьере модели, пока у меня есть работа в издательстве, Чез. Но не думай, что ты являешься моим идейным вдохновителем. Это не так. У меня настоящий талант к оформлению книг Я очень благодарна тебе за деньги, одолженные на покупку «Имаджинекса». Благодарна за намек заняться Максом Танбаллом. Но все мои долги выплачены, и я больше ничем тебе не обязана, мой темный нью — йоркский друг. Эту часть наших жизней лучше держать закрытой.

— Ты все еще куришь «Собрание»? — спросил он.

— Когда нужно произвести впечатление.

Чез наклонился к ней через стол.

— Эм отравил тот же человек, что и первых двух?

— Так думает полиция.

— Но они не знают, кто именно; только, что он — мужчина.

— Они даже в этом не уверены. — Давина собралась уходить. — Я пойду к своему малышу.

— Сколько ему?

— Три месяца.

— Случилось худшее?

— Да.

— А парень, написавший книгу, черный?

— Да.

— Вот тебе и дилеммка, Вина?

— Нет. Макс — очень хороший и надежный муж.

Эван и Лили накормили Вала ленчем. Чез уехал куда — то в своей взятой напрокат машине — «Кадиллаке», не сказав никому ни слова, а Лили относилась к тем женам, что с легкостью найдут, чем накормить дядю Чеза по возвращении.

Именно приезд Честера стал основной темой для разговора.

— Он мне показался очень приятным, — сказала Лили, относившаяся к тем людям, что никогда не видели ни в ком ничего плохого. — Мне нравятся его волосы, они так стильно пострижены. — Она с любовью провела по волосам Эвана, которые закрывали ему уши, отдавая дань моде. — И его одежда! Стильная и модная!

Лили была не того социального уровня, который Эмили хотела бы для жены своего сына, но последняя довольно скоро поняла, что у святых социального уровня быть не может — а Лили точно являлась святой. Поэтому она никогда не страдала от острого язычка своей свекрови и не оценила сделанный Давиной подарок — полосатое садовое растение сансевиерию, называемую в народе «тещин язык».

В комнату, толкаясь и смеясь, вбежали двое детей. У семилетней Марии были волосы Танбаллов и желтоватые глаза, она обещала стать настоящей красавицей, когда повзрослеет. Билли исполнилось пять; немного полноватый, он имел такой же солнечный, как у матери, характер, и склонность к приключениям, что доставляло Лили немало хлопот.

— Мам, скоро пойдет снег, — сказала Мария. — Пожалуйста, разреши нам немного погулять?

— Да — да! — закричал Билли.

Лили на миг задумалась, потом улыбнулась и кивнула.

— Час, — ответила она. — Мария, смотри на часы, чтобы отследить время. Приведи Билли домой вовремя, захочет он того или нет.

Когда они ушли, она смогла присесть.

— Чез сильно изменился, — заметил Вэл, готовый в любую секунду разрыдаться. — Эм была бы поражена.

— Я его едва помню, — вмешался Эван, с удовольствием надкусив кусочек бефстроганов; он не испытывал к матери безумной любви, особенно после женитьбы на Лили, когда узнал, какой может быть по — настоящему любящая женщина. — Единственное, Честер тогда выглядел как проходимец, — добавил он, проглатывая восхитительное мясо. — И бандит. Он ведь тогда крутился с Вито Джианотти, верно, па?

— Верно. Чеза арестовывали несколько раз по разным поводам, но полиции постоянно приходилось его отпускать. С мозгами у него всегда был порядок. А еще — завышенное самомнение. Около пятнадцати лет назад он переехал в Нью — Йорк и никогда не возвращался, даже в гости не приезжал. Но он посылал Эмили очень красивые украшения на день рождения и Рождество. Все это теперь перейдет тебе, Лили. Полицейские из Нью — Йорка, приезжавшие сюда в ходе проведения расследования, рассказали мне, что он занимался рэкетом, используя сексуальных красоток, но не в качестве проституток. Эти девицы шантажировали преклонных богачей на довольно крупные суммы. Если кто — то не хотел договориться по — хорошему, то к жене богача посылали одну из них. Честер был настолько хитер, что полиция не могла найти ничего на него или его девиц. А пять лет назад он исчез. Даже Эм не представляла, куда он отправился, — закончил Вэл, поедая бефстроганов все с меньшим удовольствием.

— Эмили любила его? — спросила Лили.

— Нет. Она думала, что он утянет семью на дно.

— Сейчас все иначе, — заметил Эван, гоняя кусочек мяса по тарелке. — Он не похож на бизнесмена, но и как бандит не выглядит. Возможно, такую одежду, как у него, во Флориде бизнесмены носят вместо костюмов.

— Когда ты опять отъезжаешь? — спросил Вэл.

— Через неделю. Мне придется остаться здесь до разбирательств, я все понимаю. Но уже пришло время представить рекламные экземпляры книги.

— Джим планирует оставлять автографы? — спросил Вэл.

— Надеюсь. Его хочет «Таттеред Кавер», как и «Хантере» — прямо для него книжный магазин, да?

Послышался звук подъехавшей машины, Эван выглянул в окно.

— Это дядя Чез. — Эван выглядел озадаченным. — Почему он здесь, пап? Конечно, мама была его сестрой, и мы знаем, как он любил ее, но я все равно не вижу смысла. Он всегда успокаивал свою совесть, посылая ей бриллианты. Нет, дядя Чез здесь по другой причине.

— Может быть, сын, но, чего бы ты ни подумал, не говори этого вслух, — попросил Вэл. — Он хоть и не выглядит как бандит, но именно такой и есть.

Дверь открылась, и вошел Чез, неся небольшую коробочку. Он обошел стол и, подойдя к Лили, вложил коробку ей в руку.

— Спасибо, Лили, — сказал он.

— За что? — в замешательстве спросила она.

— Что убрала после Эмили.

В коробке был шикарный браслет с бриллиантами.

— Ты только скажи мне, если кто — нибудь попробует сделать тебя несчастной, — продолжил Чез, когда браслет был застегнут на руке. — Тогда он — покойник.

Лили рассмеялась. Эван улыбнулся. Вэл испугался.

13 января 1969 года, понедельник

Досудебное разбирательство по делу о смерти Джона Холла было коротким и предполагало лишь предварительное вынесение смертного приговора неизвестному отравителю или отравителям.

Однако не оно вызывало основную озабоченность Кармайна. Приемный отец Джона Холла, Уиндовер Холл, до сих пор не прибыл в Холломен. Его регистрации на специальный ночной рейс из Сиэтла никто не аннулировал, переносов на другие рейсы также не отмечено. Хотя он и жил на Голд — Бич в Орегоне, предпочел добираться до Сиэтла, а не до Сан — Франциско. Два коротких разговора с Уиндовером Холлом убедили Кармайна, что у отчима есть нужная следствию информация, но тот не любил общаться с людьми, не видя их лиц. Он приберег свои новости для разговора с глазу на глаз в Холломене. Днем понедельника, когда разбирательство закончилось, Кармайн позвонил в дом Холла на Голд — Бич. Никто не ответил. Ни единой плохой мысли тогда не закралось к нему в голову: если бы Холл попал в опасность, это бы случилось уже после его прибытия в Холломен. Но он все же позвонил местным полицейским — не знают ли они чего — нибудь.