Башня ярости. Книга 2. Всходы Ветра - Вера Камша

– Прости, – Аддари быстрым, нервным жестом пригладил волосы, – но зачем все это? Праведных вывели, грешных сожгли, это был конец, после которого должно что-то начаться. Ты говорил про улитку на развалинах Светозарного, это я понял, но...

– Зачем? – перебил Роман. – Затем, что благие судьи даруют грешникам возможность покаяться и заслужить прощение, вот их и воскрешают каждый день, чтобы вновь осудить и вновь сжечь. И каждый новый приговор делает прощение все менее вероятным, но судьи не теряют надежды, и этой надежде не видно конца!

– А они помнят, что это уже было?

– Нет! И суд, и приговор, и казнь – все это, как в первый раз.

– И ты называешь судей благими? – Аддари странным образом стал похож на бунтовщика Альмика.

– Мы здесь не для того, чтобы судить судий, и мы не можем ничего изменить. Мы должны найти дорогу, по которой отсюда удрала та тварь, что губит Тарру, а потом и ее саму! Солнце вот-вот поднимется, нам придется идти сквозь прошлую смерть, может быть, вы закроете глаза, а я вас поведу?

– Мы пойдем с открытыми глазами, – мягко сказал Норгэрель, – мы видим, что ты сильнее нас, что ты меняешься, но это не значит, что вся боль должна падать на твои плечи.

2896 год от В.И. 21-й день месяца Лебедя. ОРГОНДА. КЕР-ЖЕНЕВЬЕВ

Итак, он оказался прав. Ифранцы рассчитывают на мосты Кер-Женевьев и уверены, что Мальвани засел в Краколлье. Оттуда до Кер-Женевьев кварта пути, даже поняв, в чем дело, не догнать. Сезар вновь вернулся к мысли, что было бы, не получи он письма из Ифраны. Дал бы он себя обмануть или догадался? Аршо-Жуай – лучший ифранский полководец, за что его и терпят, хотя и Паучиха, и Вардо Ипполита недолюбливают. Он слишком воин, чтобы нравиться интриганам, надо полагать, маршал испытывает к Паучихе не менее теплые чувства, но служит не за страх, а за совесть. Нельзя забывать, что он был под Гразой, значит, ему полностью доверяют...

Мирийцы доносят, что ифранцы к вечеру подойдут к Кер-Женевьев. Диего молодец, он обогнал ползущего Аршо и с помощью гарнизона и местных ополченцев разрушил знаменитые мосты. Мосты было жалко, но, с другой стороны, пока с Ифраной война, они не нужны, а отстроить их не так уж и сложно. Главное – врытые в дно реки гранитные быки, а настилы и подвесные цепи дело наживное.

Сделав свое дело, Диего растворился в прибрежных холмах. Бедняга совсем извелся, следя за врагом и не имея возможности его укусить. Ничего, после Кер-Женевьев пост кончается, и Артьенде сможет дарить ифранцам цветы, пусть нюхают и наслаждаются. Сезар Мальвани невольно усмехнулся, вспомнив своего отчаянного союзника. Диего не удержался и прошлой ночью сам переплыл Ньер, дабы поведать о своих планах. Он не был байланте, это, несомненно, облегчало участь быков, но мало чем могло помочь людям, оказавшимся на пути молодого мирийца. Такой будет драться до последнего, даже если останется один. Мальвани взглянул на ту сторону Ньера – ифранцы скоро появятся и удивятся, а через кварту первая армия набросится на Краколлье, поняв, что лагерь почти пуст. Ополченцев Паже распустит, и ищи ветра в поле, а вот арцийцы. Он предупредил Андре, что тот нужен ему живым, но, похоже, бедняга простит себя, только умирая.

– Монсигнор, – виконт Серж Тирован с обожанием взглянул на герцога. Точно так же он смотрел на его отца, – письмо из Лиарэ...

Марта писала, что в городе все в порядке. К дарнийским кораблям в проливе привыкли. Они мешают рыбакам выходить в море, так что рыбы стало заметно меньше, но всего остального у осажденных вдосталь. Впрочем, осажденными они себя не считают, так как со стороны суши все в порядке. Арно Монтрагэ учит ополченцев владеть оружием, и это очень забавно. Горожане настроены весьма решительно, про ифранских «пауков» и дарнийских наемников сочинили множество хулительных песен, которые и распевают на набережных, особенно, когда ветер дует в сторону моря. Его письма Марта получает и очень надеется, что в следующем будут хорошие новости, потому что маршалу Аршо-Жуаю под стенами Лиарэ делать нечего.

Герцог усмехнулся. Маршалу Аршо-Жуаю нечего делать не только под стенами Лиарэ, но и вообще в Оргонде, но объяснить ему это можно лишь одним способом.

2896 год от В.И. 21-й день месяца Лебедя. АРЦИЯ. ГРАН-ГИЙО

Крыса была старой и опытной. Она знала, что люди не только источник пищи, но и смертельная опасность, а прислуживающие им мяукающие и лающие твари еще хуже. За свою, по крысиным меркам, долгую и успешную жизнь серая бестия вырастила не одну дюжину крысят, изгрызла десятки мешков с крупой и избежала сотен ловушек, и все потому, что была осторожна. Она избегала покидать подвалы, а если поднималась в кухню, то лишь ночам и да и то изредка, так как там обитало несколько отвратительных котов, а ни сыр, ни ветчина не стоят того, чтобы из-за них рисковать жизнью.

Сколько молодых, сильных и глупых уходило за жирным куском и не возвращалось, а она благоденствовала в подвалах, которые привыкла считать своими, но сегодня благоразумие покинуло хвостатую затворницу, и она поднялась наверх средь бела дня. Люди, собаки и кошки никуда не делись, но серая перестала их бояться, напротив, она должна была станцевать им свой танец. Свой великий танец, посвященный Тому, Кто Уводит За Собой. Крыса вошла в заполненный людьми зал спокойно и уверенно, шум, суета, яркий свет не пугали, а пьянили.

Вокруг было множество врагов и множество яств, которые она в своей осторожности так ни разу и не попробовала, так как рядом с ними была смерть, принимавшая облик то оскаленной кошачьей пасти, то капкана, то отравы. Никогда раньше серая не видела столько опасностей и столько сокровищ, но ей не было дела ни до первых, ни до вторых. Главным был Танец, и крыса решительно выбежала на середину зала, встала столбиком, словно намереваясь ударить одной лапкой о другую, резко опустилась на передние ноги – поклонилась и начала! Она кувыркалась, крутила сальто вперед и назад, падала на спину, перебирая в воздухе лапками, хватая себя то за самый длинный в замке хвост, то за усы, и вновь подскакивала на месте, приземлялась, кружилась, падала и вновь поднималась, подбадривая себя писком.

Каждый новый прыжок был выше предыдущего, каждый новый поворот быстрей и изящнее. Крыса танцевала на глазах сотен людей, утратив былой страх, наслаждаясь каждым движением, как лошадь наслаждается бегом, а ласточка полетом. Она не слышала, как завизжала какая-то женщина, не видела, как в дверь вбежали несколько собак. Псы взвыли и попятились, позорно поджав хвосты. Рядом что-то грохнулось и зазвенело. Еще раз... Это было опасно, но крыса забыла то, что было смыслом ее жизни, издав победный писк она подскочила, почти взлетела и свалилась на серые плиты, до конца отдав себя Тому, Кто Уводит За Собой. Удачно брошенный нож сбил в полете уже мертвое тельце.

– Хороший бросок, сигнор, – в голосе капитана стражи Гран-Гийо послышалось с трудом скрываемое облегчение.

– Выйдите все, – Эгон Гран-Гийо был спокоен, но Шарло научился отличать действительное спокойствие от мнимого года в четыре, – все, я сказал.

Клотильда встала и оперлась на руку капитана, Шарло направился вслед за ней. Повиноваться, когда нужно, он умел не хуже баронессы. Они вышли из общей трапезной, прошли через двор и поднялись в комнаты Клотильды. Она явно ничего не понимала, и капитан тоже, а вот Шарло вспомнил, хоть и не сразу. Уроки землеописания всегда были его страстью, а отец, Рафаэль и оргондские родичи задаривали его книгами.