Ее нежеланный лорд - Оливия Штерн

Ужас накрыл ее с головой. Все мысли куда-то разом делись. Лишь в голове чугунным молотом: «Он меня укусил». Укусил…

Укусил за губу. Он что, совершенно не в себе? И что же теперь… будет?

От боли перед глазами запрыгали искры, Бьянка отшатнулась, одновременно отталкивая от себя Шико. Пытаясь оттолкнуть. Он держал ее слишком крепко. И теперь она смогла увидеть его лицо, белое, словно мелом затрушенное, перекошенное. Изо рта тянулась тонкая нитка слюны, розовой, вперемешку с кровью.

– Ах ты ж, – выдохнула она, на миг потеряв способность говорить.

Что ей Сандор скажет? О-о-о, как все ужасно вышло. Просто ужасно.

– Чтоб у тебя все отсохло!

Гнев полыхнул так ярко и внезапно, что Бьянка даже не сообразила, что творит.

В одно мгновение она шагнула к Леврану почти вплотную, приподнялась на цыпочки, а затем с диким рыком впилась зубами ему в щеку. Во рту моментально разлился солоноватый вкус чужой крови, и этот вкус почему-то отозвался в душе диким, первобытным торжеством.

Бьянка сплюнула кровь прямо на сюртук Леврана, а затем – и сама не знала, как это получилось, – резко согнула ногу в колене. Левран взвыл в голос и начал медленно сползать на землю, хватаясь за ее платье.

– Получил? – рявкнула Бьянка и пнула Шико в бок носком башмачка.

Он повернул голову, посмотрел на нее – и тут уж у Бьянки перед глазами помутилось. Как в одном человеке может быть столько безумной ненависти? Как?!!

– Н-не… подходи ко мне больше, – выдавила она и, развернувшись, побежала к заветным дверям, расталкивая локтями начавших собираться зевак.

«О боже. Как я выгляжу? Что скажет лорд Сандор? Все просто ужасно…»

Врываясь в зал, Бьянка уже и не думала о том, чтобы остаться незамеченной для Вериты и Дитора. Сердце колотилось где-то в горле. На глазах вскипали слезы.

Задыхаясь, хватая раскаленный воздух, Бьянка подбежала к столику, за которым сидели Сандор и инквизитор.

Аламар Нирс даже в лице не изменился, на нее глядя.

Рой Сандор вопросительно приподнял бровь, но глаза вмиг потемнели.

– Там… там… – только и смогла сказать Бьянка.

– И с кем это вы изволили так удачно поцеловаться, дорогая? – холодно поинтересовался муж, поднимаясь из-за стола.

– Левран Шико! – давясь слезами, выкрикнула она. – Этот урод… он окончательно спятил!

* * *

Дальше все завертелось. Бьянка с трудом соображала, что Сандор усадил ее на стул и аккуратно чистым платком вытирает кровь с прокушенной губы, что инквизитор стремительно вышел из кондитерской – только полы длинного сюртука махнули, как крылья ворона, – что в отдалении стоит Верита Ларно и смотрит на нее без особой жалости, зато брезгливо, а Дитор куда-то делся, словно испарился.

Бьянка всхлипнула. Это кошмар, просто кошмар. Да на нее просто все силы небесные ополчились. А в ушах все звучит голос мужа. «И с кем это вы изволили так удачно поцеловаться?»

Неужели он в самом деле думает, что она бы хотела поцеловать Шико-старшего?

После всего, что было? Ну в самом-то деле…

Аламар Нирс вернулся очень быстро.

– Удрал Шико. Мне сказали, что, как только Бьянка рванула сюда, он кое-как поднялся, а потом удирал так, что пятки сверкали. Продавец мороженого его попытался остановить, так Шико и его покусал.

– Похоже, парень не в себе, – пробормотал Сандор, все еще прижимая платок ко рту Бьянки, – но это не страшно. Я прикажу его забрать и подержать за решеткой, посмотрим, что с ним такое.

Аламар коротко передернул плечами, и в первый раз за их встречу на его лице отразились хоть какие-то эмоции. Отвращение.

– Что ж, когда Шико будет у тебя, оповести. Мне тоже нужно кое-что проверить. Я бы сказал, что на этого придурка оказано сильное магическое воздействие, но не уверен. Раньше ведь вполне нормальным был, а, госпожа Сандор?

С трудом осмыслив, что обращаются к ней, Бьянка подняла на инквизитора взгляд и прошепелявила сквозь платок:

– Он… всегда был с чудинкой… но чтоб так…

Сандор молча отстранился, оставив скомканный платок у нее в руке, бросил в блюдечко на столе несколько полукрон.

– Идем, дорогая. Тебе нужно отдохнуть.

И это было сказано так, что Бьянка не посмела возразить. Ей, конечно, очень бы хотелось, чтобы Шико поймали сейчас и чтобы кто-нибудь навешал ему как следует, но, видать, Сандор был уверен в том, что Левран никуда не денется.

Она всхлипнула и кое-как поднялась на ноги. Пошатнулась, ухватилась за край столика. Потом поймала взгляд Вериты – та все еще стояла в отдалении, неуклюжая и безобразно толстая в своем платье-клумбе. Верита демонстративно отвернулась и сделала вид, что с Бьянкой незнакома.

А потом Бьянку подхватили на руки, она невольно обняла Сандора за шею и прижалась щекой к жесткой ткани сюртука. Напряжение схлынуло, и теперь ей было так стыдно, что хотелось взвиться невесомой струйкой дыма и исчезнуть.

– Простите, – пробормотала она. – Как все ужасно получилось… Но я не хотела, клянусь.

Он промолчал. И точно так же, не проронив ни слова, донес до кареты, усадил на диван, а сам устроился рядом.

Когда карета дернулась и медленно покатилась по мостовой, Бьянка все-таки отважилась посмотреть в лицо мужу. И, к собственному удивлению, поняла, что он совершенно не сердится.

– Лорд Сандор, – прошептала она, – клянусь, я не хотела.

– Рой, – хмуро поправил он. – У меня есть имя. А коль скоро вы моя жена, было бы недурственно хотя бы изредка называть меня так.

– Простите, – пискнула Бьянка и попыталась спрятаться за растрепанным и перепачканным кровью платком.

– Вы мне лучше вот что скажите… – Он сунул руку в карман и достал оттуда маленькую плоскую баночку. Внутри оказалась прозрачная мазь, розовая, как малиновое желе. – Давайте сюда вашу губу… Да, вот так. Сейчас все пройдет. Мне интересно, насколько ненормальным был Шико, допустим, года два назад, м? Вы ведь хорошо и долго знакомы с его семьей.

Бьянка невольно закрыла глаза. Палец ее мужа мягко скользнул по прокушенной губе, размазывая приятный холодок, потом еще и еще, ненавязчивыми легкими движениями втирая снадобье. Ранку начало пощипывать так, как будто мазь бралась крошечными пузырьками. Словно соды насыпали в стакан с лимонным соком.

– Он… когда был совсем маленький, казался нормальным. А чем старше, тем… хуже, – прошептала она.

Скользящая по губе подушечка пальца неожиданно будила странные ощущения. Растерянность, потому что Бьянке не хотелось, чтобы Рой прекращал это делать. И сладкую тяжесть в груди, отчего прикосновения белья к коже сделались неприятными, почти болезненными.

– И насколько хуже? Потерпите, уже затягивается.