Норманны. Покорители Северной Атлантики - Гвинет Джонс

– Собираешься ли ты плыть в Гренландию этим летом? – спросил он его.

– Я поплыву, – ответил Лейф, – если такова ваша воля.

– Я думаю, это было бы весьма неплохо, – заметил король, – так как хочу, чтобы ты прибыл туда не просто так, но с проповедью христианства.

Лейф заявил, что он готов выполнить приказ короля, но добавил при этом, что задача эта представляется ему весьма трудновыполнимой.

На это король заметил, что не знает человека, который бы лучше Лейфа подходил для подобной миссии.

– Не беспокойся, тебе обязательно будет сопутствовать удача.

– Только в том случае, – ответил королю Лейф, – если я воспользуюсь для этого и вашей удачей.

Подготовившись к отплытию, Лейф вышел в открытое море, и в течение долгого времени штормовые ветры носили корабль по водным просторам, пока, наконец, его взорам не открылись земли, о которых прежде он мог только мечтать. Там были целые поля дикой пшеницы [буквально — самопосеянной] и рос дикий виноград. Они нашли там также деревья, называемые кленами [mosurr]. С собой они увезли образцы всего того, что встретилось им в этой стране. [Х. добавляет: а некоторые деревья оказались настолько большими, что впоследствии их использовали для строительства домов.] По пути Лейф подобрал людей, потерпевших крушение, и привез их с собой в Гренландию. Он подыскал им всем жилье на зиму, выказав в этом, как и во многом другом, немалое великодушие и любезность, так как именно он (помимо спасения этих людей) прославился тем, что содействовал распространению на территории Гренландии христианства. С тех пор его и прозвали Лейфом Счастливым.

Лейф пристал к берегу в Эйриксфьорде и сразу же отправился домой в Браттахлид, где ему был оказан самый сердечный прием. Вскоре Лейф начал распространять среди своих сограждан христианство и католическую веру, доведя до сведения соотечественников послание короля Олафа Трюгвасона и разъяснив им, сколь славной является новая религия и как много у нее преимуществ. Эйрик весьма прохладно отнесся к предложению сменить веру, но Тьодхильд сразу же приняла новую религию и даже построила церковь, хотя и в отдалении от поселения. Церковь эту называли церковью Тьодхильд, и именно там она возносила Богу свои молитвы – а вместе с ней и другие христиане, которых в то время было уже немало среди жителей Гренландии. И поскольку Тьодхильд сменила веру, они уже не могли жить с Эйриком как муж и жена – обстоятельство, доставлявшее ему немало огорчений.

В то время в Гренландии много говорили о том, что людям [557. ему] следует отправиться на поиски той земли, которую открыл Лейф. Но больше всех настаивал на этом Торстейн Эйриксон, пользовавшийся особой популярностью у своих сограждан. Пригласили в это плавание и Эйрика, так как все понимали, что именно его удачливость и умелое руководство могло пойти на пользу всей экспедиции. Сам Эйрик считал, что его время уже прошло, но все же поддался на уговоры своих друзей.

Рис. 9. Церковь Тьодхильд, Браттахлид, Гренландия. Слева видна Северная ферма Эйрика. Еще севернее, на противоположной стороне фьорда, в Стокканесе, находилась ферма Торбьорна Вифильссона. Художественная реконструкция Йенса Розинга

И вот они начали готовить к плаванию тот корабль, на котором прибыл в Гренландию Торбьорн, и набрали для него команду в двадцать человек. С собой они взяли большое количество оружия и провизии. В то утро, когда Эйрику пришла пора покинуть свой дом, он прихватил с собой в путь небольшой ящичек с золотом и серебром, спрятал его по дороге, а затем поскакал дальше. Не успел он, однако, отъехать на большое расстояние от дома, как лошадь его оступилась и Эйрик упал на землю, сломав при этом несколько ребер и повредив плечо. От боли он громко закричал: «Ай-ай!» После такого несчастья он направил послание своей жене Тьод-хильд, в котором просил ее забрать спрятанные им деньги, так как, по его мнению, несчастье случилось именно из-за того, что он решил их спрятать.

Позже они вышли в море из Эйриксфьорда счастливые и радостные, так как возлагали большие надежды на это путешествие. Но в течение долгого времени бури носили их по океанским просторам, и мореходам никак не удавалось плыть нужным курсом. Во время этого плавания им довелось увидеть издали горы Исландии, а затем они встретили птиц, летящих от берегов Ирландии. Затем их корабль снова погнало прочь, и только осенью они вернулись домой совершенно измученные и разбитые. С началом зимы они привели свой корабль в Эйриксфьорд.

– Ты выглядел куда счастливее этим летом, когда отправлялся в путь, чем сейчас, когда ты вернулся, – заметил Эйрик. – И все-таки в целом ты должен быть благодарен своей судьбе.

– Пусть все будет так, как и должно быть, – ответил Торстейн, – мне же предстоит позаботиться о тех людях с корабля, которые оказались сейчас в затруднительном положении, и обеспечить их жильем и провизией.

Эйрик согласился:

– Ты верно рассуждаешь. Никого нельзя считать особенно мудрым, пока он не найдет точного ответа. Следуй своим путем – только так узнаешь, что ждет тебя в конце этого пути.

И вот все, кому некуда было больше идти, отправились вместе с отцом и сыном. Позднее [Х. они направились в Браттахлид и провели там эту зиму].

Далее следует поведать о том, что Торстейн Эйриксон посватался к Гудрид Торбьярнардоттир, и предложение его было благосклонно принято как отцом, так и дочерью. Итак, было решено, что Торстейн женится на Гудрид, и свадьба их состоялась в Браттахлиде той же осенью. Все прошло как нельзя лучше, а на церемонии присутствовало большое количество народа. Торстейн приобрел половину участка земли в Западном поселении, на территории Лисуфьорда. Другая половина находилась в собственности человека, которого тоже звали Торстейн. У этого Торстейна была жена по имени Сигрид. Осенью Торстейн Эйриксон отправился вместе с Гудрид в Лисуфьорд, к своему тезке, который принял их очень тепло и предложил остаться у него на зиму. Затем случилось так, что в начале зимы в Лисуфьорде разразилась эпидемия. Там управлял человек по имени Гардар, не пользовавшийся особой популярностью среди рабочих. Он первым заболел и умер, а вслед за ним болезнь стала уносить жизни все новых и новых людей. Наконец, заболел и сам Торстейн Эйриксон, а за ним – Сигрид, жена его тезки.

Как-то вечером Сигрид захотела пойти в туалет, который располагался напротив наружной двери. И вот, когда они уже возвращались в дом, Сигрид, глядя на эту дверь, внезапно воскликнула: «Ох!»

– Давай вернемся в дом, – предложила ей Гудрид, – ты сейчас не в таком состоянии, чтобы долго находиться на холоде.

– Я не могу пройти сейчас в дом, – возразила Сигрид, – так как там, перед дверью, стоит целая толпа мертвецов, и среди них я вижу твоего мужа Торстейна, а также и себя саму. Как же ужасно это зрелище!

Прошло некоторое время, и Сигрид сказала: