Цивилизации Америки, Великие географические открытия и колониальное хозяйство, генезис капитализма и становление классической политэкономии, великие буржуазные революции и развитие капитализма - Коллектив авторов -- История

Проявление традиционной для менталитета среднего русского человека неприязни к «великородным» проявляется у Посошкова и в требовании равного суда для всех. В главе «О воинских делах» он говорит: «И ради общежительства любовнаго аще великий наш монарх повелит суд устроити един каков земледельцу, таков и купецкому человеку, убогому и богатому, таков и солдату, таков и офицеру, ничим же отменен, и полковнику и генералу, – и чтоб и суд учинить близостный, чтоб всякому и низкочинному человеку легко бы его доступать, како на простолюдина, тако и на служиваго, – то по таковому уставу не то что офицеров, солдат изобижать, но и земледельцев не будут обидить. Аще увидят прямой правый суд, то всю прежнюю свою гордость и озарничество и обиды все отложат и будут со всеми чинами любовно обходиться, и указы его императорскаго величества не станут ничтожить; ибо тем люди, да вси изменятся. Сей же суд, мне мнится, не весьма прав, еже простолюдину о обид своей на солдата у солдата ж милости просить, а на офицера у офицера ж. Старая пословица есть: еже ворон ворону глаза не выклюнете!».

Началом же реформирования судопроизводства в России Посошков считал составление нового уложения. Собственно говоря, здесь его идеи лишь повторяют замысел Петра, считавшего исправление и дополнение «Уложения» 1649 г. делом крайне важным и необходимым. И эта проблема уже решалась им, хотя, не столь радикальным образом. Петр I, оставив «Уложение» действующим сводом, потребовал согласовывать с ним так называемые новоуказные статьи, именные указы и боярские приговоры.

Первый шаг в этом направлении был сделан его указом еще 18 февраля 1700 г., предписывающим свести «Уложение» с последующими законами. На основании этого указа была составлена в 1700 г. палата об уложении из бояр, думных дворян, стольников и дьяков. Однако дело это оказалось труднее, чем думалось. До 1703 г. она успела «свести» только три главы «Уложения» и была закрыта. В 1714 г. учреждена новая комиссия, действовавшая по 1718 г. Она составила до десяти глав сводного уложения, которое, однако, тоже не имело никаких последствий.

Разочаровавшись в попытках усовершенствовать старое уложение, Петр решил сочинить новое уложение на основании как русских, так и иностранных (в основном шведских и датских) законов. Для этой цели в 1720 г. была составлена еще одна комиссия из русских и иностранцев. Однако все усилия и этой комиссии так и не увенчались успехом. Хотя номинально она просуществовала до кончины Екатерины II, но никаких следов ее работы не сохранилось.

Дело это оказалось настолько трудным, что еще 10 раз с Петра I до Николая I создавались такие комиссии, были затрачены миллионы рублей, однако задача оставалась нерешенной. Ни одна из них так и не смогла собрать действующее право в одно целое и дополнить его лучшими образцами западного права. Таким образом, вплоть до работы М. М. Сперанского задача оставалась нерешенной.

Посошков, конечно, не мог представлять всех трудностей процесса кодификации. Однако он вполне сознавал всю сложность вопроса и потому предложил для решения вопроса довольно сложную конструкцию.

Прежде чем «сочинить правосудную книгу с подлинным рассуждением на всякие дела, надлежит древняго суда уложение и новоуставленныя гражданский и военныя, печатный и письменныя, новосостоявшияся и древния указныя статьи собрать и по приказам из прежних вершенных деле выписать такие приговоры на которыя дела ни в уложеньи, ни в новоуказных статьях решения не положено». И только после этого, «применись» к ним, «надлежит учинить пункты новые, дабы впредь такия дела не наизусть вершить, и в Сенат бы не вносить, но на всякия дела были указныя статьи ясныя, с совершенным расположением». Любопытно, что при всей своей неприязни к иностранцам Посошков понимает необходимость использования зарубежного опыта, предлагая «к тем русским разсуждениям прежним и нынешним приложить из немецких судебников, кои статьи из иноземных уставов будут к нашему правлению пригодны. И лучшаго ради исправления надлежит и турецкий судебник перевести на славянский язык и прочие их судебные и гражданскаго устава порядки управительные переписать, а кои сличны нам, то бы тые и от них принять.».

При этом, выдвигая идею создания нового уложения, Посошков предлагал Петру I поручить его составление «народосоветию», в состав которого были бы привлечены представители всех сословий, включая и крестьян. «И к сочинению тоя судебныя книги избрать человека два или три из духовнаго чина самых разумных и ученых людей., и высокаго чина, кои не горды и ко всяким делам нисходительны, и от приказных людей, кои в делах разумны, и от дворянства, кии разумны и правдолюбны, и от купечества, кии во всяких делах перебыли б, кии и от солдат смышлены и в службах и в нуждах натерлися и правдолюбивые; из людей боярских, кии за делы ходят, и из фискалов., не худо бы выбрать и из крестьян, кои в старостах и в сотских бывали, и во всяких нуждах перебывали бив разуме смысленые». Таким образом, он считает важным, чтобы будущее уложение было подкреплено голосами всех слоев «самым вольным голосом, а не под принуждением».

Проект, выработанный «совершенным общесоветием», по мнению Посошкова, должен был быть передан императору, «да разсмотрит его умная острота». «И кии статьи его величеству угодны, то те тако да и будут, а кии непотребны, ты да извергнутся или исправить по пристоинству надлежащему». Посошков, видимо, понимает, что несмотря на все его оговорки, эти предложения так или иначе ставят под вопрос неограниченность полномочий монарха. Поэтому он особо подчеркивает, что хотя «сие мое речение многие вознепщуют, яко бы аз его иператорскаго величества самодержавную власть народосоветием снижаю», в действительности у него нет подобных намерений: «Не снижаю его величества самодержавия, но ради самыя истинныя правды, дабы всякой человек осмотрел в своей бытности, нет ли кому в тыих новоизложенных статьях каковыя непотребныя противности, иже правости противна». В поиске аргументов в свою защиту он обращается к идее божественности власти: «Правосудное дело самое святое и богоугодное и того ради всячески надлежит потщится, дабы суд царев был яко божий. Бог есть правосуден, того ради и в человецех требует правого суда. И аз о правосудии тако мню, еже царю не тако полезен пост и молитва, яко правосудие».

После принятия нового «правосудного изложения» Посошков предлагает сначала апробировать его «перве попробить на делах», чтобы если «в какой статье явится некая неисправность, то о ней надлежит поразсудить и поправить ее». И уже только через 2–3 года следует «напечатать их (текстов уложения. – Авт.) великое множество, дабы не токмо в городех, но и в селех без того бы судебника не