Брачный вопрос ребром - Елена Логунова

– Утром позвоним, – кивнул Петрик.

– Зачем же откладывать и звонить? Есть способ получше!

Я встала ногами на лавку, вытянулась в струночку и, запрокинув лицо к звездному небу, заорала прямо в морду Большой Медведице:

– Карава-а-аев!

И опять в отдалении завыла собака, и снова послышался топот, только на этот раз он быстро приближался.

Страдальчески затрещал погибающий штакетник.

– Что случилось? Люся? Живая?! – Вихрем налетев из темноты, успешно призванный Караваев сдернул меня с лавки и стиснул в объятиях.

– Мертвая она была бы потише, – проворчал Петрик, мизинчиком выковыривая из уха отголоски моей рулады.

– Хотелось бы, чтобы все были потише! – требовательно сказала я, потому что Караваев, Эмма и Брэд Питт горланили, кто во что горазд.

Когда все (кроме Питта – тот продолжал скакать и лаять) с удивлением и укором уставились на меня, я откашлялась и продолжила:

– У меня важный вопрос по делу. В смысле, он имеет отношение к нашей детективной истории. Караваев, а скажи мне как организатор пресс-тура – его участнику, каким образом формировался список журналистов и блогеров для поездки?

– Редакции профильных изданий и ресурсов в ответ на приглашение к участию рекомендовали своих кандидатов, – без заминки ответил организатор и покосился на Петрика. – За одним исключением…

Петрик встал с лавочки и раскланялся. Я повелительным жестом вернула его на место:

– Исключения только подчеркивают правила. Скажи, а как попала в пресс-тур некая Катя Смирнова из Москвы?

– Думаю, как все, но могу уточнить. – Караваев полез в свой ноутбук.

Все терпеливо ждали. Я зависла у Караваева за спиной, наблюдая, как он шерстит свою почту.

Письмо от Кати Смирновой нашлось в спаме.

– Слушайте, а никак она не попала в пресс-тур! – удивленно оповестил аудиторию Караваев. – Катю Смирнову аккредитовали, но она потеряла загранпаспорт и не смогла улететь в Кишинев, о чем сообщила мне письмом, которого я, к сожалению, не получил, потому что оно упало в спам.

– Что и требовалось доказать! – Мы с Петриком стукнулись ладошками. – Вместо настоящей Кати Смирновой по ее паспорту, наверняка не потерянному, а украденному, в Молдову летала какая-то другая девица.

– И целью ее было явно не участие в пресс-туре, потому что она исчезла, как и ты, уже на второй день, – добавил Петрик.

– Думаете, ее целью было по-тихому прикончить Люсю? – задумался Караваев. – Но зачем?

– А разве у тебя еще не возникало такого желания? – Петрик демонстративно удивился, но увидел у своего аккуратного носа мой грубый кулак и пошел на попятную. – Шучу, шучу!

– Внимательно следите за моей мыслью! – велела я и сделала несколько гипнотических пассов. – Вадим Антипов был причастен к краже скифских сокровищ. Вадим Антипов активно клеветал на меня, утверждая, что это я украла акинак и пектораль. Вадим Антипов способствовал тому, чтобы именно меня отправили в пресс-тур.

– Как он этому способствовал? – влез с вопросом Петрик.

– Из-за его бесконечных шуточек Левиафан решил, что к немцам нужно отправить именно меня.

– К каким немцам? К молдаванам же! – теперь влез Эмма, наш знаток географии.

– А наше руководство кто-то убедил, что соорганизатор – какая-то солидная немецкая компания.

– И кто бы это мог быть? – Караваев снова закопался в почту, а я снова следила за ним, как зоркий сокол. – Ха! Ну, конечно! Смотри, с кем мы коммуницировали по поводу участия в пресс-туре представителя вашего холдинга!

Я посмотрела и узнала знакомый адрес:

– С Антиповым! То есть руководство получало информацию от него!

– Из чего следует, если я правильно отследил твою неоднократно прерываемую и так и не законченную мысль, что это Вадику было выгодно тихо прикопать тебя где-то в Молдове, чтобы все думали, что ты бесследно скрылась с похищенными сокровищами? – безупречно сформулировал Петрик.

– Вот! – Я поаплодировала другу. – Образец смышлености и чистой логики, берите пример!

– Это вызов? – Караваев расправил плечи. – Тогда я дерзну оспорить лавры Великого Умника и зайду в своих предположениях еще дальше. Помнится, уже высказывалась версия, будто Антипова прикончила какая-то гражданка, возможно, новая дама сердца… Что, если она и фальшивая Катя Смирнова – одно и то же лицо?

– Караваев, ты гений! – потрясенно признала я. – Люди, да мы все тут гении!

– Гав! – требовательно сказал Брэд Питт.

– Ты не относишься к людям, но ты тоже очень незаурядная личность, – потрепав пса по загривку, похвалил его Караваев.

– Но мы же так и не знаем, кто такая эта Катя Смирнова, – напомнил Эмма.

Из вредности, наверное, напомнил. Просто потому, что его персонально не похвалили.

– Мне кажется, для одной бурной ночи довольно шокирующих открытий, – Петрик ответил за всех и потянулся. – Бусинки мои, а где я сегодня сплю?

Ответить на этот вопрос оказалось сложнее, чем сочинить стройную версию преступления.

Петрик мог бы возлечь на достаточно широкой кровати рядом со мной, но этому воспротивился Караваев. Он также возражал против того, чтобы Петрик спал на раскладушке, а Эмма – в гамаке, потому что опасался тет-а-тета в гостиной с моим лучшим другом.

В итоге именно капризуле Караваеву досталось самое неудобное спальное место в саду, и я со смесью сочувствия и злорадства слушала, как скрипят нагруженные гамаком с беспокойным телом деревья, пока не провалилась в глубокий сон.

Утро наступило необычно. Само! Без побудки!

Я открыла глаза и поняла, что прекрасно выспалась. Прислушалась – и не уловила ни единого звука, выдающего присутствие в именьице других живых существ (не считая птичек – те всяко-разно чирикали). С учетом вскрывшегося вчера дефицита спальных мест это было неожиданно.

Выйдя из своего спального закутка, я обнаружила, что в гостиной пусто, постели аккуратно заправлены, коврики лежат ровно, а в кухонном углу не громоздится грязная посуда.

– Чувствуется благотворное влияние Петрика, – довольным голосом произнес мой здравый смысл.

– Да, но где же он сам? И где все остальные?

Я выглянула в окно и увидела лишь пейзаж.

Тогда я вышла из домика и увидела… натюрморт!

– Это что? Покойник?! Откуда?! – хором завопили мои внутренние голоса.

На просторном деревянном столе под яблоней лежало неподвижное тело, с головы до пят накрытое белой простыней. У ног его подобием компактной мраморной плиты белел караваевский ноутбук, в головах стояла стеклянная банка с тюльпанами. Цветы широко развернулись и красиво роняли на снежно-белое покрывало кроваво-красные лепестки.