Роковое сходство - Патриция Гэфни

– Это действительно твой дом?

– Да. Теперь послушайте…

Он перебил ее смехом.

– Нет, серьезно. Это ведь публичная библиотека, правда?

Анна растерянно уставилась на громадный особняк красного кирпича, в котором прожила последние три года, словно впервые увидела арочный портал, острые декоративные коньки на крыше, помпезные полуколонны фронтона. Никогда раньше это не приходило ей в голову, но теперь, услыхав его замечание, она в глубине души была вынуждена признать (хотя ни за что на свете не доставила бы такого удовольствия мистеру Броуди) неоспоримое сходство родного дома с общественным зданием.

– Да вам-то откуда знать, как выглядит публичная библиотека? – угрюмо огрызнулась она. – А теперь слушайте меня внимательно. Не знаю, кого именно моя тетя могла пригласить, но не сомневаюсь, что многие из гостей знакомы с Ником. О большинстве из них я вам рассказывала, но не о всех. Держитесь ко мне поближе: я буду называть каждого по имени, а уж потом вы с ними поздороваетесь. И ради всего святого, старайтесь говорить как можно меньше! Сделайте вид, что вы смертельно устали с дороги.

Сама того не замечая, она начала нервно стискивать пальцы. Ей стало жарко в перчатках, ладони взмокли. Анна напомнила себе, что Миддоузы приняли мистера Броуди за Николаса, не усомнившись ни на минуту. Эта мысль должна была бы ее подбодрить, но она с ужасом представила себе, как через несколько минут ему придется столкнуться с десятками людей, знавших Николаса гораздо лучше, чем Миддоузы! Чем больше она об этом думала, тем тревожнее становилось у нее на душе.

– Постарайтесь запомнить: очень многое зависит от достоверности вашего поведения сегодня вечером, – сказала Анна.

Слишком многое. Мистер Броуди даже представить себе не мог, сколь высоки ставки в этой игре. И хорошо, что не мог: это давало ей хоть слабую, но все-таки надежду.

Карета остановилась перед особняком под названием «Роузвуд». Броуди понял, что это «Роузвуд», потому что название было высечено на одной из огромных колонн, высившихся по бокам от выложенной каменными плитами дорожки, ведущей к подъезду.

– Не беспокойся, Энни, я от тебя не отойду ни на шаг, – жизнерадостно заверил он Анну, помогая ей выбраться из кареты и стараясь задержать ее в объятиях гораздо дольше, чем было необходимо.

Она внутренне содрогнулась, хотя сумела сохранить на лице невозмутимое выражение. Он впервые прикоснулся к ней с того памятного утра на вилле в Риме три недели назад, и – подумать только! – от простого прикосновения его рук у нее перехватило дух. Ужасное подозрение, которое втайне преследовало ее в течение двадцати одного дня, подтвердилось с фатальной неизбежностью. Но Анна решила, что не станет забивать себе голову всем этим вздором прямо сейчас.

– В тысячный раз повторяю, – проговорила она тихо, опасаясь, что чьи-то глаза уже следят за ними, – Николас никогда не называл меня так.

– Он приобрел такую привычку во время медового месяца. И вообще за это время многое изменилось. Слушай, Энни, может, мне стоит перенести тебя через порог?

– Может, мне стоит дать тебе хорошего пинка? – Анна с ужасом сообразила, что чуть было не сказала вслух, в какое место собирается его пнуть. Она стряхнула его руки со своих плеч и направилась по дорожке к дому одна, не дожидаясь его. Ей уже было все равно, смотрит на них кто-то или нет. Нет, с этим человеком просто невозможно иметь дело!

Парадная дверь распахнулась, и внушительная квадратная фигура тети Шарлотты появилась на пороге.

– Вы опоздали! Мы ждали вас два часа назад!

– Поезд опоздал, тетя Шарлотта, – торопливо объяснила Анна и поцеловала ее. – Я вижу, вы пригласили нескольких друзей…

Она заглянула через плечо тетушки и увидела толпы гостей, заполнивших холл и парадную гостиную, двери которой были открыты.

– Чтобы приветствовать тебя по возвращении домой, дорогая. Это сюрприз. А ваш багаж остался на вокзале? Николас! – воскликнула она, позволяя ему запечатлеть целомудренный поцелуй на своей багровой щеке. – Что вы сотворили со своим лицом? Я вас едва узнала! Входите, ступайте прямиком в гостиную. Я думала, что вы сами будете приветствовать гостей у входа, только вы двое, но сейчас уже так поздно…

– О нет, прошу вас, не нужно, – взмолилась Анна. Взяв Броуди под руку, она последовала за тетушкой по просторному холлу. Друзья тотчас же окружили их со всех сторон, замедляя продвижение вперед.

– Эдвард, как поживаете? Миссис Гриффин, рада Вас видеть! Эстер Перкинс, привет!

Она неустанно называла всех по именам, чувствуя себя законченной дурой, а Броуди послушно вторил ей. Все удивлялись тому, что он сбрил бороду, интересовались происхождением его шрама и уверяли, что женитьба явно пошла ему на пользу.

Наконец мнимые супруги достигли гостиной, где на них обрушился новый шквал приветствий. Более неудачного сюрприза, чем свадебный прием, при всем желании нельзя было придумать, но у Анны не хватило духу упрекнуть в этом тетю Шарлотту. В конце концов, она сама виновата: сбежала с женихом и тем самым лишила тетушку возможности устроить грандиозное празднество в более подходящее время, то есть сразу же по окончании брачной церемонии.

И все-таки– до чего же скверно все получилось! Анна искоса бросила взгляд на Броуди, и у нее на душе немного полегчало. Ей до смерти не хотелось в этом признаваться, но оказалось, что он может, когда захочет, быть не менее обаятельным, чем его брат. И все же ее поражало, с какой легкостью окружающие принимают его за Николаса: ведь она сама больше не находила между братьями почти никакого сходства!

Гости отмечали его загар и предполагали, что большую часть путешествия по Италии он провел на свежем воздухе. Чуть ли не все уверяли, что, сбрив бороду, он сильно изменился. Уловка сработала! Анне хотелось смеяться и плакать одновременно.

Броуди почувствовал, как она стискивает его руку, и подавил внутреннее волнение. Боже милостивый, у него все получается! Во всяком случае сейчас, пока все, что от него требуется – это скалиться в идиотской улыбочке и пожимать руки гостям. Какое необыкновенное чувство: сознавать, что все принимают его за Ника. Но, видит бог, он бы сейчас все на свете отдал за папироску!

– Дженни! – воскликнула Анна.

Броуди не нуждался в представлении, чтобы узнать девицу с огненно-рыжими волосами, которая бросилась на шею Анне. У него возникло такое ощущение, будто она его собственная кузина. Наградив его родственным поцелуем в щеку, Дженни сказала то же самое, что и все остальные:

– О господи, Николас! Я тебя едва узнала! – Бойкая, говорливая и очень хорошенькая, она оставила свои блестящие, довольно коротко подстриженные рыжие локоны свободно распущенными по плечам. Такая прическа, хотя и не отвечала последней моде, очень шла ей. Ее палевое атласное платье отличалось весьма смелым декольте. Ей нравилось кокетливо встряхивать головой, привлекая внимание к своим висячим сережкам. Броуди наблюдал за ней, пока она увлеченно болтала с Анной, и вскоре пришел к любопытному заключению: он готов был побиться об заклад, что такая девушка, как Дженни, позволит джентльмену разглядывать свою брошку, не снимая.