Анафема - Сергей Чекмаев

— Хорошо, — дрогнувшим голосом сказала Катерина. — Не буду.

— Вот и отлично. Вы принесли фотографию?

— Конечно. Даже две. Старую и ту, что прислали по почте.

— Образец почерка Оксаны?

— Я принесла обе записки и ее старый дневник.

— Отлично! — Валентин Павлович потер руки. — Вы просто молодец. А кассета с автоответчика сохранилась?

— Да. Я упрятала ее подальше, подумала — вдруг будут искать.

Домой вместе с Катериной поехал сотрудник агентства — молодой плечистый парень. Но, к сожалению, молчаливый. Кроме имени — его звали Димой, — Катерине ничего вытянуть не удалось. Он забрал кассету, проверил фотоальбом и, с разрешения хозяйки, взял еще один снимок. Вежливо отказался от чая и уехал.

Четыре дня Катерина провела в нетерпеливом ожидании. Вечером в среду позвонил Валентин Павлович. По его голосу сразу стало понятно: что-то не так.

— Здравствуйте, Екатерина Алексеевна. Скажите, завтра вы сможете подъехать к нам?

— Да. Да, конечно. Но что случилось? Нашли? — спросила она и замерла, ожидая услышать отрицательный ответ.

— Нашли. Об этом я и хочу с вами поговорить. В десять сможете?

— Да…

— Вот и отлично.

Конечно, следующим утром Катерина приехала в агентство чуть ли не за полчаса до назначенного срока. Думала, что придется ждать, но Валентин Павлович, как оказалось, уже был на месте. Пригласил в кабинет, спросил:

— Хотите кофе? Ирочки еще нет, так что я сам могу… Пока хозяин кабинета молол зерна, засыпал в джезву ароматный порошок, пока кипятил воду, Катерина держалась из последних сил.

Но когда Валентин Павлович принес и поставил перед ней изящную чашечку, она не выдержала:

— Скажите сразу, что с Оксаной. Она жива?

— Жива, — спокойно ответил детектив. — Жива и здорова. По крайней мере, физически. Но ваша дочь оказалась в очень трудной ситуации. Вот посмотрите.

Валентин Павлович разложил перед Катериной несколько фотографий.

— Это сделано вчера в ночном клубе «Сахарок».

Качество снимков оказалось не ахти, но главное Катерина поняла сразу. Оксана в какой-то немыслимой одежде, состоящей из одних кожаных полос и металлических колец, несколько двусмысленно обнимала железный шест. Видимо, танцевала, потому что площадку освещали несколько разноцветных ламп.

— Боже мой! Оксана — стриптизерша?

— Нет… Или точнее — не совсем. «Сахарок» — закрытый клуб, даже вывески нет. Вход только для постоянных членов.

Валентин Павлович достал еще две фотографии:

— А это отснято в понедельник.

В кадре три девушки сидели за столиком какого-то маленького кафе: Оксана, уже знакомая рыжеволосая и еще одна — полная, с лоснящейся кожей и вульгарной косметикой. На этой фотографии качество было получше, поэтому Катерине удалось разглядеть даже выражения лиц. Дочь сидела неестественно прямо, не отрывая взгляда от рыжей, и в глазах у нее светилось счастье, как во время памятной встречи у метро. Та обнимала Оксану рукой, смеялась, в общем, выглядела абсолютно раскованной и довольной жизнью. А вот третья, неопрятная толстуха, смотрела чуть в сторону, практически точно в камеру. В ее взгляде Катерина увидела одну только неприкрытую похоть и немного настороженности.

— Кто… кто это?

— Лесбиянки, — жестко сказал Валентин Павлович. — Ваша дочь попала в очень неприятную, гадостную компанию. Смотрите, — указал он на последнюю фотографию.

Теперь в поле зрения камеры попал небольшой двухэтажный особняк за высоким забором. Прямо перед объективом буквально в воздухе висели размытые пятна. Катерина догадалась: снимали из окна машины. Но, несмотря на помеху, ей удалось разглядеть небольшую калитку, домофон около нее и вывеску: «Риэлторская группа „Детинецъ“.

— Мы проверили фирму. Вполне респектабельная контора, никаких проблем с налоговой. А вот что за ней скрывается, нам удалось выяснить только сегодня утром.

— Что? Что там? — Катерина привстала.

— Секта, — с омерзением произнес детектив. — Самая настоящая секта. Называется — «Сестринство Вечной Любви». Вроде как помогают женщинам, испытавшим домашнее насилие, брошенным женам — в общем, всем, кто на короткое время ощутил отвращение к мужчинам.

— Жан-Поль… — прошептала Катерина. Валентин Павлович кивнул.

— После ссоры с мужем Оксана, видимо, не знала, куда податься, ей не хотелось разговаривать ни с кем из знакомых, может быть, даже видеть никого не хотелось. А они, — детектив ткнул в фотографию особняка, — как раз таких и ищут. Разочарованных в любви, в мужчинах, в нормальной семье и браке. Им показывают всю прелесть однополой любви, сажают как на иглу, а когда женщина окончательно становится лесбиянкой, накрепко привязывают ее к одной из «постоянных» сестер. Судя по фотографии, вот к этой, рыженькой. Мы про нее все выяснили, если хотите, есть полное досье…

— И что дальше?

— Мы точно не знаем, как они фиксируют объект «вечной любви». Может, наркотиками-афродизиаками, может, пресловутым НЛП, хоть я в него и не верю.

— Нейро-лингвистическим программированием?

— Да, именно. А когда попавшая в сети «Сестринства» женщина влюбляется до полной потери самоконтроля, она становится их рабыней. Насколько нам удалось узнать — сестры не гнушаются никакими способами заработка. Наиболее красивых девушек, с хорошими фигурами, иногда отправляют выступать в закрытые лесбийские клубы, вроде того же «Сахарка», или на частные вечеринки.

— И моя дочь среди них?!

— К сожалению, да. Но это не самая страшная судьба. Некоторых заставляют проникать в свои старые квартиры, выносить вещи, зная, что родные побоятся обращаться в милицию. Одинокие переписывают на сестер Распе свои квартиры. Двух женщин оставили на прежнем месте работы — в префектуре Южного округа и в департаменте недвижимости, здраво рассудив, что риэлторской крыше «Сестринства» такие контакты могут пригодиться. Только зарплату они, конечно, не домой приносят.

В тот день Катерина на работу не поехала. Вернулась домой, заперла квартиру на все замки, отключила телефон. Сначала просто сидела неподвижно, чувствуя, как привычный мир проваливается в тартарары. Потом будто очнулась: снова разложила перед собой фотографии, пролистала «дело» рыженькой.

Она действительно оказалась сестрой. Ида Михайловна Распе приходилась родной сестрой Александре Распе, директору риэлторского агентства «Детинецъ» и, по всей видимости, — главной в самой секте.

Наверное, именно она предложила основную идею «Сестринства Вечной Любви» — еще задолго до создания секты Ида прославилась в московской богемной тусовке как посредственный скульптор и неистовая лесбиянка. В досье оказалось немало фотографий: вот младшая Распе на каком-то показе мод, вот пьет коктейль на презентации. Самый вызывающий снимок — для интернет-портала «Сиу.ги», как было помечено на обороте. Здесь Ида предстала практически обнаженной: мускулистую спину и бедра девушки покрывали затейливые татуировки, в свете юпитеров на коже поблескивали многочисленные железные колечки, пирсинг. Рыжие волосы заплетены в хвост, минимум косметики, грубое лицо. Валентин Павлович сказал, что такой типаж среди лесбиянок называется «буч».