Дочь Великого Петра - Николай Гейнце

Действительно, ни одна из девушек не могла выдержать ни малейшего сравнения с ее дочерью, даже не с точки зрения матери. Это были заурядные молодые лица, с наивными и в большинстве даже испуганными выражениями, нежные блондинки, бесцветные шатенки, каких много встречается в провинциальных гостиных, да и там они остаются незамеченными. Может ли на них обратить внимание избалованный князь-петербуржец? Этот вопрос княгиня Васса Семеновна разрешила отрицательно, с любовью и материнскою гордостью смотря на свою красавицу дочь, дивный цвет лица которой особенно оттенялся черным платьем.

Княжна Людмила Васильевна действительно была очень эффектна. Об этом можно было более судить не по восхищению ее матери, а по завистливым взглядам, бросаемым на молодую девушку остальными матерями, взглядам, с грустью переводимым на своих собственных детей. Видимо, они делали сравнение и при всем желании не могли прийти к утешительному выводу.

Возле церкви стояло множество разнокалиберных экипажей, начиная с богатых карет и кончая скромными линейками и дрожками. Церковь была переполнена. Молодой князь прибыл в нее за час до назначенного времени и все время, как толковали в народе, молился у гроба своей матери. Затем он стал в дверях церкви принимать приглашенных.

Князь был высокий, статный молодой человек с выразительным породистым лицом, с теми изысканно-изящными манерами, которые приобретаются исключительно в придворной сфере, где люди каждую минуту думают о сохранении элегантной внешности. На лице его лежала печать грусти, деланной или искренней — это, конечно, было тайной его сердца, но это выражение вполне гармонировало с обстановкой, местом и причиной приема. Все заметили, что князь с особой почтительностью поцеловал руку княгини Вассы Семеновны Полторацкой.

По окончании заупокойной литургии и погребения тела в фамильном склепе князь Сергей Сергеевич пригласил всех прибывших в свой дом помянуть, по русскому обычаю, покойную княгиню. В громадной столовой княжеского дома был великолепно сервирован стол для приглашенных. Не забыты были князем его дворовые люди и даже крестьяне. Для первых были накрыты столы в людской, а для последних поставлены на огромном дворе княжеского дома, под открытым небом.

Князь Сергей Сергеевич и в доме своем принимал своих гостей с тою же печальною сдержанностью, как и в церкви, но это ему не помешало быть с ними предупредительно-любезным и очаровать всех своим истинно русским гостеприимством. Княгиня Васса Семеновна и княжна Людмила заняли почетные места у стола, и князь, имея по правую руку священника сельской церкви, а по левую княгиню, весь обед проговорил с ней о хозяйственных делах, о своих намерениях изменить некоторые порядки в имении, почтительно выслушивал ее ответы и советы. О покойной своей матери он сказал лишь несколько слов по поводу ее продолжительной и тяжкой болезни, не поддавшейся лечению лейб-медиков, присылавшихся императрицей. Более он о покойной не распространялся, так как княгиня Полторацкая совершенно не знала ее.

Между прочим, он счелся родством.

— Ну, что касается родства, то оно у нас очень отдаленно… — заметила княгиня.

— Да, если я не ошибаюсь, сто лет тому назад одна из княгинь Полторацких была замужем за князем Луговым…

— Может быть, может быть… — ответила княгиня.

При этом известии княжна Людмила навострила уши.

«Что, если через сто лет это повторится…» — мелькнуло в ее уме.

Она густо покраснела. Это было кстати, так как молодой князь в этот самый момент обратился к ней с вопросом.

— Я слышал, что вы часто гуляли в здешнем парке… Мне очень приятно, что он вам нравится…

— У нас в Зиновьеве есть тоже хорошие места, но они не могут сравниться с вашим парком, — ответила за дочь княгиня, — моя девочка летом чуть не каждый день ходила сюда.

— Тем дороже для меня будет этот парк… — любезно произнес князь Сергей Сергеевич и, как заметили завистливые маменьки бесцветных дочек, метнул на княжну Людмилу довольно выразительный взгляд.

— Постыдился бы так явно ферлакурить… — злобствовали они между собой по окончании поминального обеда, когда были приглашены в гостиную и разбились на группы. — Мать только что опустил в могилу.

— Известно, петербуржец, — они безбожники.

— Ишь увивается, смотреть противно.

Действительно, князь Сергей Сергеевич после поминального обеда почти не отходил от княгини и княжны Полторацких. Они первые поднялись после десерта и стали собираться домой. Князь Луговой проводил их до кареты.

— Надеюсь, увидимся… — сказала княгиня Васса Семеновна.

— Я не премину, княгиня, очень скоро лично у вас поблагодарить вас за сочувствие, которое вы выказали мне в память моей покойной матери, и за честь, которую вы оказали мне своим посещением.

После отъезда княгини и княжны стали разъезжаться и остальные гости. Князь всем сумел сказать на прощанье что-нибудь приятное. Все, кроме огорченных маменек взрослых дочерей, уехали от него обвороженные.

Княгиня Васса Семеновна и княжна Людмила некоторое время молчали. Обе были под впечатлением давно ожидаемого ими свидания. На обеих князь произвел сильное впечатление.

Надежда, что ее дочь найдет в Луговом свою судьбу, превратилась в сердце княгини Вассы Семеновны в уверенность. Она видела, но, конечно, не показала виду, что заметила, какие восторженные взгляды бросал молодой князь на ее Люду, видела озлобленные лица других маменек и заключила основательно, что ее дочь одержала победу. Дальнейшие визиты князя, конечно, быстро решат интересующее ее дело.

Княжна Людмила встретила в молодом князе Луговом олицетворение созданного ее воображением «жениха». Она мысленно таким воображала себе мужчину, который поведет ее к алтарю. Она чутьем девушки, которое никогда не обманывает, догадалась, что произвела на князя впечатление.

— Я ему понравилась, — неслось в ее уме, — а он, он… я в него влюблена.

Она вспыхнула при этом самопризнании. Наконец, княгиня Васса Семеновна нарушила молчание.

— Какой милый молодой человек этот князь… — сказала она.

Дочь молчала.

— Я даже этого не ожидала.

— А я напротив… — вырвалось у княжны Людмилы.

— Что напротив? — спросила удивленная мать.

— Я именно его таким себе и представляла.

— Представляла?..

— Да, мама, представляла… Ведь когда ты мне сказала, что было бы хорошо, если бы князь мне сделал предложение…

— Что ты, что ты? Когда я это говорила… — замахала руками княгиня.

— Если ты не так говорила, мама, то все что-то вроде того… Я теперь позабыла.

— Ну, положим… Что же дальше?

— Вот с тех пор, как ты мне сказала об этом князе, я начала думать…