Канцелярская крыса - Константин Сергеевич Соловьев

зелёной искры. И дружелюбная улыбка мистера Шарпера смягчала этот взгляд не более, чем ложка сахара может подсластить пинту яда гремучей змеи.

— Дело в том, что я уже обращался к мистеру Беллигейлу. По другому вопросу.

— Вот как? Ах да, знаю, он докладывал. Кажется, вы запрашивали материалы по одному из наших дел?

— Да, сэр. По делу… кхм… некоего Уинтерблоссома.

Шарпер щёлкнул пальцами.

— Точно. Тоже не терпится пойти по следу этого психопата? Ну ещё бы. Вы же прирождённый охотник. Понимаю. Должно быть, у вас тоже сжимаются кулаки при мысли о том, что этот Уинтерблоссом всё ещё находится на острове. Знаете, как его прозвали газеты?

— Н-не читал, — солгал Герти.

— Бангорская Гиена, — произнёс Шарпер, явственно смакуя каждую букву, — Вот как они зовут его. Только, мне кажется, прозвище это вполне не отображает суть. Гиена — падальщик, примитивный хищник. Она не играет со своими жертвами. А Уинтерблоссом… Помните, что он сделал с тем бродягой в Уиндон-сквере?

Герти неуверенно кивнул.

— Что-то припоминаю, сэр.

— Пустил его на ремни, вот что. Я не удивлюсь, если этот парень работал прежде скорняком. Чрезвычайно точная и даже кропотливая работа. Словно распустил на нитки старый свитер. Удивительная штука — человеческое тело, верно, полковник? Кто бы мог предположить, что из одного человека может получиться ремень длиной сорок ярдов?.. Невероятно. Этой чёртовой гирлянды хватило ему для того, чтоб опутать половину парка… На его счету уже четверо. И это за неполный месяц! Парень трудится так, словно надеется получить премию за сверхурочную работу по декорации улиц!

— Крайне необычный убийца, — согласился Герти, кусая губы, — Крайне.

— Он не убийца, — вздохнул мистер Шарпер, задумчиво разглядывая потолок собственного кабинета, украшенный изящной лепниной, — Уинтерблоссом художник. Или мнит себя таковым. Он не берёт денег, он не выдвигает требований, он просто убивает, причём каждое убийство обставляет так, точно это его собственный вернисаж.

— Художник, — выдавил Герти с нескрываемым отвращением.

— Человек, охваченный болезненным стремлением творить безумное искусство. Но мы пока не знаем, что представляют собой его полотна. Это попытка что-то сказать или же попытка что-то спросить. Нам надо понять его внутреннюю мотивацию, чтобы раскинуть сети. Затруднение лишь в том, что Бангорская Гиена, кем бы она ни была, без сомнения, безумна. А разум безумца — как закрытое ставнями окно, полковник.

— Несомненно, сэр. Но вы по-прежнему уверены, что мы преследуем Уинтерблоссома?

Секретарь поднял на него глаза.

— Что вы имеете в виду, полковник?

— Ну… Мы ведь не можем наверняка утверждать, что это настоящее имя Бангорской Гиены.

— Настоящее, — заверил его мистер Шарпер, — О случайности речи не идёт. Во рту каждой жертвы мы обнаружили визитную карточку с именем Гилберта Уинтерблоссома. Гиена не прячется от нас, наоборот, получает удовольствие от того, что водит Канцелярию за нос. Даже зная её имя, мы не можем загнать взбесившегося хищника в клетку… Вы ведь знаете про лица?

— Лица?..

— Ах да, об этом не писали в газете. Ни к чему разводить панику в городе. Она срезает лица своих жертв, — пояснил мистер Шарпер, — Начисто. Положительно, этот мир делается безумен.

Покачивая головой, мистер Шарпер взял следующий бланк и принялся его читать, быстро пробегая глазами строки. Выждав несколько секунд, Герти кашлянул.

— Сэр… Я слышал, что по делу Уинтерблоссома наметились некоторые подвижки.

— В самом деле?

— Насколько мне известно. Сэр.

— Подвижки — это, наверно, слишком сильно сказано, — мистер Шарпер мгновенным движением разорвал один из бланков и отправил в корзину обе его половинки, — Но, наверно, можно сказать, что первый наш шаг уже сделан. Об исходе говорить пока рано, однако, однако… Скажем так, у нас есть первая ниточка, которую мы уже вплетаем в висельную верёвку для Бангорской Гиены.

Мистер Шарпер улыбнулся своей метафоре. Герти улыбнулся тоже, хотя улыбка и норовила примёрзнуть намертво к зубам.

Нитка, значит?..

Он давно ожидал этого. Со страхом, ночной крысой точащей кости, и, одновременно, с ощущением неизбежности. Разумеется, Канцелярия рано или поздно должна была выйти на след. Но что это за ниточка, оставалось только гадать.

Крысы Канцелярии, без сомнения, рассыпались по всему городу, вынюхивая, выискивая и высматривая. Герти не сомневался, что они уже перетрясли весь Новый Бангор до основания, от трущоб Клифа до респектабельных заведений Ауронглоу, от цехов Коппертауна до изысканных особняков Олд-Донована. Крысы — необычайно ловкие и юркие создания, способные проникнуть в любую щель. В Новом Бангоре не было щелей, в которые они бы не смогли засунуть свой нос.

Герти не представлял, в каком направлении движется расследования и о каких нитках толкует секретарь, но догадывался, что усилия предприняты немалые. Без сомнения, крысы Канцелярии уже допросили всех свидетелей, если таковые имелись, равно как и тех, кто обнаруживал тела. С кем они могли поговорить?

Благодарение Господу, «Мемфида» давно покинула остров, значит, до того офицера, с которым Герти говорил в своё время, они не доберутся. Но остались другие люди. Например, полисмен, у которого Герти спрашивал дорогу до Канцелярии.

«Уинтерблоссом? Позвольте, позвольте… Да, я и в самом деле помню такого джентльмена. Остановил его на Каунт-стрит. Он с самого начала показался мне странным. Внешне спокойный, но сразу стало видно, что за этим что-то прячется. Очень неприятный тип. Спросил у меня дорогу до Майринка. Отчего-то искал дорогу в Канцелярию, представляете?..»

От подобных мыслей мгновенно накатывала мигрень, а болезненное и излишне живое воображение принималось рисовать картины, одна другой страшнее.

Душный и зловещий зал суда, на месте лиц присяжных — шевелящие усами крысиные морды. Тщетные попытки объяснить судье, что всё это — цепь роковых совпадений, к которым он, Гилберт Уинтерблоссом, не имеет ни малейшего касательства. Стук молотка, напоминающий глухие удары палаческого топора по плахе. Приговор. Звенящие кандалы на ногах. Полисмены, тащащие упирающегося Герти в сырой подвал…

Герти с трудом вынырнул из этой липкой лужи, порождённой его излишне живым воображением. Несмотря на царящую в кабинете секретаря тропическую жару он почему-то ощущал ледяной озноб.

— Странный тип этот Уинтерблоссом, — продолжал между тем мистер Шарпер, глядя в свои бумаги и не замечая некоторой скованности собеседника, — Он как будто вынырнул из океана. Мои клерки перетрясли записи всех городских контор, ни в одной из них на службе не состоял Гилберт Н. Уинтерблоссом. Ни в одной. Значит ли это, что имя — подкинутая нам фальшивка? Ну, это мы узнаем в своё время. Обещаю вам. Если ниточка наша окажется достаточно крепка, уже через некоторое время вы сможете самолично взглянуть в глаза этому хладнокровному убийце.

Герти сглотнул застрявший в горле комок, который был размером с остров Ньюфаундленд.

— Об этом я и хотел поговорить, сэр.

— Весь во внимании, полковник.

— Я хочу присоединиться к расследованию дела Уинтерблоссома.

Мистер Шарпер опустил бланк, который читал в этот момент, и поверх него скользнул по Герти заинтересованным взглядом. Или всё-таки насмешливым?

— Чувствуете свежую кровь, полковник? Не