Танец ангела - Оке Эдвардсон

— У вас там все сыщики выглядят как ты? — спросил Макдональд.

— Только во время командировки.

— А в Англии всегда ходят так, как мы сейчас. Наше здание очень удобно расположено. Как видишь, мы не афишируем свою работу. Здесь мы скрыты от глаз, предоставлены сами себе, и после работы в городе мы всегда спешим сюда. Здесь наши компьютеры, тут мы общаемся, болтаем, думаем.

— И говорите по телефону.

При этих словах зазвонил телефон на столе. Макдональд поговорил минуту, положил трубку и сказал:

— Родители Джеффа могут принять нас завтра.

— Это хорошо.

— Посмотрим.

— Ты можешь как-то в целом охарактеризовать этот район, где вы работаете, юго-восток, есть ли что-то общее в укладе жизни?

— Нет. Единственное — чем дальше от Лондона, тем приятнее. Меньше преступность, красивее дома, добрее люди. В Кройдоне есть неплохие районы, там в бизнес-центре крутятся большие деньги, но вокруг трущобы, где преступность очень высока. Выше на север — еще хуже. Брикстон, Пекхам… Много уголовщины, мало или совсем нет денег, много иммигрантов, у которых никогда не будет шанса выбраться.

— Понятно.

— Я столько лет отходил тут полицейским, что ясно вижу: те, у кого раньше было мало шансов, сейчас не имеют их вообще.

— Значит, растет преступность.

— Конечно. И отчужденность. Раньше те, у кого были деньги, не хвалились своим богатством, а теперь процветает открытая неприязнь: те, у кого есть, презирают тех, у кого нет. Я вижу это каждый день.

— Тут дело не только в деньгах или цвете кожи. Идет отчуждение тех, кто отклоняется от стандарта, во всех смыслах. Это новая тенденция в Швеции.

— У вас тоже? Не верю.

— Я тебе точно говорю.

— Упаси вас Бог прийти к тому же, что у нас.

— И это говорит циничный опытный коп?

— Я не знаю.

Макдональд отхлебнул чай.

— Наша работа делает из нас циников, — продолжил Винтер. — Человек вдруг понимает, что он совершенно один, что людям на все наплевать, что все постоянно врут — не только прижатый к стенке уголовник, но все вокруг.

— А тем, кто виноват на самом деле, как с гуся вода. Трудно удержаться от циничных мыслей…

— А сколько ужасов приходится видеть. Как без цинизма пережить картины насилия, последствий насилия?

— О, да.

— И все-таки ежедневный контакт с людьми помогает. Это единственное, что как-то держит.

— Контакты — наше всё. Когда убивают или кто-то пропал без вести, мы везде объявляем об этом, и нам звонят тысячи людей, желающих помочь, ты же слышишь.

Действительно, можно было различить постоянные звонки где-то в другой комнате.

— Несколько лет назад был у нас такой случай, — сказал Макдональд. — Мальчик, лет двенадцати, был зверски убит, над ним еще и издевались перед смертью. У нас у всех волосы стояли дыбом. Что же за исчадие ада ходит тут рядом с нами?

— Знакомое чувство.

— Нам позвонил один человек и сказал, что когда он был подростком, он разносил газеты в том районе, где был найден мальчик. И там жил некий тип, который к нему приставал. Про него ходило много слухов, но в полицию никто не заявлял. Звонивший сказал, что сейчас ему тридцать два года, но он до сих пор помнит свой ужас.

— Помнил ли он имя?

— Да, он назвал имя и адрес, мы его пробили, он был не так уж стар. Мы начали задавать ему вопросы и он тут же раскололся.

— Какой редкий случай, — сказал Винтер.

— Да, но это не просто везение, если смотреть на вещи шире. Если бы мы не были доступны, если бы люди не знали, что мы доступны, хотя и немного скрыты от глаз, этот парень не позвонил бы.

— Вот бы нам сейчас такой звонок в Гетеборге.

Винтер забыл про свой чай, увлекшись беседой.

— Принести новый? — спросил Макдональд.

— Нет, спасибо, сойдет.

— Мне совершенно нетрудно.

— Я знаю.

Макдональд потер колено, и Винтер спросил:

— Опять болит?

— Боль проходит к воскресенью и появляется в понедельник. Кстати, хочешь с нами?

— Куда?

— Сыграть матч с командой паба.

— Где?

— В Кенте, три мили отсюда. Я там живу, и паб стоит там же.

— Если я еще буду здесь.

— Конечно, будешь.

— Пожалуй, я бы взял другой стакан чаю, — сказал Винтер, чтобы сменить тему.

Макдональд вышел и скоро вернулся с подносом.

— Наша служанка занята за компьютером.

— Так что пришлось ее сыну поработать.

— Ты о чем?

— «Сын служанки», был такой роман у знаменитого шведского писателя, — сказал Винтер, надеясь, что название можно узнать в его переводе на английский.

— Знаю, Стриндберг.

— Кто из нас теперь мистер Всезнайка?

— Этот роман лежит у меня в стопке книг, которые я планирую прочитать, когда выйду на пенсию.

Винтер отпил горячий и сладкий чай. В спину светило теплое солнце. Лицо Макдональда было слегка полосатым, и на этот раз не от жалюзи. Он просто побрился, и его кожа отливала синевой. Черные брови сходились на переносице. На столе лежали очки для чтения без оправы. Макдональд взял их повертеть в руках, и они исчезли в его лапе, как детская игрушка. «Наверное, он зверь на футбольном поле, — подумал Винтер. — Еще хуже, чем я».

— Вы нашли кого-нибудь, кто видел мальчика с убийцей? — спросил он.

Макдональд отпустил очки, наклонился вперед. Линии на его лице стали резче.

— Несколько человек. И самый вменяемый из них утверждает, что тот тип, который был с мальчиком, выглядит как я.

— Как ты?

— Так он сказал.

— Что он имел в виду?

— Насколько я понял, речь шла о крупном мужике с длинными темными волосами.

— Мы тоже пришли к этому. Большой и темный.

— Но это мог быть и просто знакомый, — сказал Макдональд.

— Нет.

— Почему нет?

— Ты сам веришь, что это был просто знакомый?

— На самом деле — нет.

— Тот, кто шел с Пэром через парк, и есть наш клиент. С какой бы еще стати он прятался по закоулкам?

— Могли быть другие причины. Нетрадиционная ориентация, например.

— Он был голубым? И не хотел, чтобы об этом узнала его семья?

Макдональд пожал плечами.