Танец ангела - Оке Эдвардсон

— Вот это, — сказала она, поднимая бокал, который поставил перед ней бармен. — Вы явно не знакомы с правилами игры. — Она смотрела на него поверх бокала.

— И сколько это стоит? Тысячу крон?

— Почти. — Она поставила бокал на стол. — Я могу исполнить для вас танец приватно.

— Нет, спасибо, — сказал он.

— Разве вы не за этим сюда пришли?

— Что?

— Вам не нужен приватный танец?

— Нет.

— А что же вам надо?

— В каком смысле?

— Что вы от меня хотите?

— От вас? Ничего.

— Ничего? И вы думаете, я вам поверю? Я не обдолбанная давалка. Вы торчали в «Риверсайде» черт знает сколько вечеров подряд.

— Только пару раз.

— В любом случае я вас узнала, — сказала она, выпустив дым и затушив сигарету. — И мне не нравится, когда меня преследуют.

— Преследуют?

— Вы думаете, я не заметила вас у «Риверсайда»? Не видела, как вы за мной шли?

Бергенхем молча отпил пиво.

— Что вам надо? — повторила она.

— Правда, ничего.

Порывистыми движениями она зажгла еще одну сигарету.

— Я знаю, что вы коп.

Он молчал.

— Это так?

— Да.

— Я ни в чем не виновата. Если вы хотите заложить этот клуб — ради Бога, но через пару дней они откроют опять.

— Я не поэтому приходил.

— Ах, не поэтому.

— Мы расследуем два убийства.

«Или больше, чем два?» — мелькнула у него мысль.

— Я знаю.

— Откуда?

— Вы же расспрашивали людей в «Риверсайде».

— Да.

Она рассматривала его, не пила и не курила.

— Здесь показывают фильмы.

Бергенхем жалел, что нельзя наклониться к ней поближе.

— Это не секрет ни для посетителей, ни в городе, но на каждом углу объявления не висят, — сказал она.

— Что за фильмы?

— Бандаж. Знаете, что это такое?

— Слышал.

— Все легально.

Он промолчал, потому что не был точно уверен.

— Никаких детей, иначе бы я тут не работала. Даже в порноиндустрии есть своя этика.

— А где комната для фильмов?

— Зачем вам?

— Я хочу посмотреть.

— Они начнут еще не скоро, меня к тому времени уже не будет.

— Почему?

— Это вас не касается.

Бергенхем ощутил струйку пота на спине и только надеялся, что лоб не вспотеет. Промежность стала горячей и раздраженной, как будто его белье было сделано из наждачной бумаги. Он отпил пива, но его рука слегка дрожала, и он заметил, что она тоже это увидела.

— Вы сами знаете, чего ищете? — спросила она.

Он поставил стакан, вытер рот тыльной стороной ладони.

— Мне действительно было важно пойти за вами, но не потому, почему вы решили. Нам надо составить представление о том, что происходит в таких клубах. Если вы в теме, вы понимаете почему.

Они помолчали.

— Я вам скажу одну вещь. Но сначала купите мне выпить, иначе мне придется уйти. Мы не можем сидеть с одним напитком дольше определенного времени.

— О’кей.

Она, должно быть; незаметно для Бергенхема уже подала какой-то знак бармену. Он принес ей стакан и забрал старый, от которого она так и не отпила.

— Вы показались мне добрым человеком, и поэтому я хочу вас предупредить, — сказала она сквозь зубы. — Это заведение и «Риверсайд» выглядят вполне мирно. На самом деле они смертельно опасны. Тут царят деньги, и никто не в безопасности.

— Вас кто-то просил это передать мне?

— Думайте как хотите.

Она широко улыбнулась ему — наверное, хотела показать тем, кто за ними наблюдал, что говорит о другом.

— Что именно тут смертельно опасно?

— Ты милый мальчик. Держись подальше от меня.

— Почему?

— Я не знаю, то ли у тебя неприятности в семье, то ли еще что, — она взглянула на его кольцо на левой руке, — но вряд ли твой шеф засчитает тебе твои ночные переработки.

— Я только выполняю свою работу.

— Я тоже — твоя работа?

— Нет.

— А что тогда?

— Я не знаю. Как тебя зовут?

Она не ответила.

Когда он залез в кровать, Мартина пошевелилась и сквозь сон пробормотала что-то насчет позднего времени. Он промолчал, и она снова провалилась в сон, дыша глубоко и равномерно.

Он чувствовал, что его волосы и лицо пахнут дымом. В горле пересохло, как в пещере из цемента. Мартина лежала на спине, живот возвышался над ней небольшой палаткой. Ему захотелось положить руку на вершину, но он удержался. Из холла хрипел морозильник. Он не мог заснуть и прислушивался к каждому звуку.

Наконец он выскользнул из постели и спустился в кухню. Там он открыл холодильник и стал пить молоко прямо из пакета, пока не выпил все. Но жажда не прошла, словно внутри что-то горело. Он открыл пакет апельсинового сока и налил стакан. После молока сок показался сладким и резким.

«Что со мной, черт возьми», — думал он.

— Не спится? — сказала Мартина, когда он лег опять.

— Теперь буду спать.

— Угу.

— Спокойной ночи.

— Угу, — повторила она, засыпая.

Он пошел в ванную и еще раз растерся мылом, на этот раз более едким, но запах дыма не исчезал. И ему казалось, что запах ее духов проник прямо в спальню. «Какая разница, как ее зовут, — думал он. — С какой стати было спрашивать?»

Ему так и не удалось заснуть, и он лежал и слушал, как чайки роются в газетах и смеются над новостями. Вертолетный дивизион чаек прибывал каждый день на рассвете с базы на островке.

Они сидели в вагоне, поезд шел на север. Середина дня, других пассажиров не было. Винтер смотрел в окно на человека, совершающего пробежку в шортах и майке, которая надувалась ветром и хлопала по спине. Ему показалось, что это тот же человек, которого он видел вчера и утром. Может, какой-то сумасшедший бегает тут час за часом.

В последнюю минуту родители Джеффа отказались от встречи. Его отец не мог этого вынести. В другой раз. Винтер снова ехал через южные районы, маршрут стал привычен.

— Когда вернется домой мать Джейми Робертсона?