Прайс на мою студентку - Ася Невеличка

— Мр-р-разь, — налетел на него, сбивая с ног.

За спиной подвывала Лена, я разрывался между стиранием угрозы и необходимостью убедиться, что она цела. Плачет — от боли? Избита? Вряд ли, рядом у входа дежурные, они подняли бы тревогу на звуки драки, как сейчас.

Меня оттащили от упавшего на пол, сжавшегося Тармуни. Глазами сразу нашел Лену. Испуганная, с заплаканным лицом, сидит на корточках, трусы на месте.

— Ты как? Всё нормально?

Она кивает и снова переводит затравленный взгляд на Баграта. Я стряхиваю с себя чужие руки, кидаю распоряжение вызвать полицию и при необходимости медиков, сам забираю Елену и увожу с собой. Завтра разберусь с дежурными, какого хрена пустили постороннего в корпус. А сейчас хочу понять, сколько еще раз чучело так доверчиво будет лезть в пасть к волку!

— Вера, набери Ганса, отмени его поездку, я сам привезу Потапову домой. И после можешь быть свободна.

— Хорошо, Андрей Оттович. Из корпуса «ц» позвонили, сказали, что правонарушитель сбежал.

— Значит, помощь ему точно не требуется. Пусть не вызывают полицию, мне не до разбирательств. И меня ни для кого нет.

— Поняла, Андрей Оттович.

Закрыл дверь, развернул Лену к себе и не сдержался, сорвался:

— Объясни, нахрена ты пошла с ним? Зачем?!

Она только подняла на меня свои глазищи, и я пропал. Не нужны мне объяснения, я безумно рад, что успел:

— Как ты? В порядке? Всё цело? — схватил за плечи, провел по рукам, вцепился в пальцы, почувствовав ответное пожатие, слабое, несмелое, но такое подстёгивающее.

Перехватил за талию, чуть сжал, заглядывая в лицо и выхватывая жест языка, облизывающего пересохшие губы. И меня повело, я сам хотел облизывать эти губы, сам хотел зажимать Ленку у стены, а тело действовало на инстинктах, толкая девчонку к закрытой двери, заводя руки над головой и прижимаясь губами к полуоткрытому рту.

Она не сопротивлялась…

Я усилил напор, чувствуя, что если сейчас не остановлюсь, то уже никто меня не остановит. Ленка выгнулась, растягиваясь на моем теле, смещая акценты в поцелуе, требовательно втягивая мой язык и издавая протяжный жадный стон.

— Что ты твор-р-ришь?

В своем собственном угарном бреду, я зажимаю её бедрами, отпускаю руки, чтобы обхватить лицо и целовать так, как делал это последние два месяца в мыслях. Трахать ее рот, пока она не потечет, пока сама не начнет просить трахнуть ее по-настоящему.

От осознания близости этого момента, не выдержал и застонал сам. Ленкины руки обвили меня за шею, я почувствовал, как она расслабилась, полностью отдаваясь мне.

Это пьянило. Сводило с ума. Отнимало последние крупицы контроля.

— Твою мать, Лена!

Я сдался. Я, мать его, не железный. Я хочу ее.

Поспешно, в бешеной гонке получить как можно больше и быстрее, я стискивал ее груди, находил пальцами торчащие через ткань соски, сжимал и млел от Ленкиных всхлипов. Брал её в рот языком, охреневая от вкуса, сладкого, грешного. Обхватывал ладонями попку и вдавливал ее, такое желанное тело, в свое: жесткое, каменное, напряженное.

Надеюсь, она понимает, что сейчас я уже не смогу отступить, не пойму и не прощу попыток увильнуть, отсрочить. По телу пробегают тысячеваттные разряды, позвоночник выгибает от потребности прижаться к ней еще ближе.

Мало. Мне её мало!

Подхватываю под колено и отвожу бедро в сторону, чтобы тут же вбиться ей между ног. Короткий вскрик, запечатываю грубым поцелуем, а сам не могу остановиться, трусь об нее напряженным стояком, мысленно матерюсь из-за сковывающей одежды.

— Расстегни, — выдыхаю, с наслаждением ощущая ее руки, скользящие по телу вниз, забирающиеся под рубашку, царапающие ногтями кожу на животе, заставляя меня подрагивать от прикосновений, от нетерпения.

— Ниже, — рычу я. — Дотронься.

И вздрагиваю всем телом, получив бешеный разряд от её мягкого касания. Больше мне ничего не надо, только Ленкины руки там, внизу, Ленкины губы, смятые поцелуем, Ленкино тело, извивающееся под моим.

Но я обманываю себя. Уже в следующее мгновение отпускаю её колено, стаскиваю трусики и подношу их к носу.

Охуенный запах! Моей охуенно желанной глупышки.

И я снова резко выдернут в другую реальность, когда её пальцы проникают в расстегнутую ширинку и дотрагиваются до оголенного нерва. На кончике мгновенно скапливается нестерпимая острая тяжесть, внизу всё гудит от перенапряжения, готовое взорваться к чертям от невинной ласки.

И это подстегивает.

Я быстро провожу рукой между ног, надавливая, наблюдая, как закатываются от неги глаза моей Ленки, как приоткрывается рот и доносится первый сдавленный выдох нетерпения. Углубляю пальцы между складок и сам вторю её стону от ощущения горячей влаги, от нежных скользких губ, напрашивающихся на грех.

И я не в состоянии медлить, откладывать свое удовольствие. Хочу насытиться близостью с ней.

Плюю на брюки, сейчас меньше всего хочется возиться с ремнем, достаточно того, что налившийся член торчит из ширинки и истекает смазкой.

Подхватываю Лену под попу, поднимаю и сразу насаживаю на себя…

И че-ер-р-рт!

Да, у нее совсем нет опыта, и мне определенно надо быть терпимее, но все, на что меня хватает, сосчитать до трех, выйти на полшишки и снова войти в нее по полной, до конца, почувствовать дрожь горячих сжимающихся вокруг меня стенок, утонуть в опьяняющих ощущениях присвоения.

Ленка судорожно цепляется за плечи, за шею, жмется ко мне теснее и яростно впивается поцелуем в шею. Скорее кусает. Обвивает ногами талию и делает первое движение бедрами.

Подгоняет? Ха! Меня, черт, сдерживать надо, чтобы не затрахать тебя до смерти!

Но даже этого посыла достаточно, чтобы дорваться до запретного, и я вбиваюсь в нее, грубо распластав телом к двери, вбиваюсь по яйца, умирая от каждого хлопка бедер между её ног. Упиваясь собственной силой и её хрупкостью.

Всплывая на поверхность, чтобы заткнуть ее бесстыжий стон поцелуем, зарычать, почувствовав, как рассекается кожа под ее острыми ноготками, захрипеть от подступающей разрядки, которую хочется отсрочить до предела, потому что мне мало, потому что я жадный, потому что мне не хватает ее тела, ее близости, её срыва…

И в тот последний момент, когда в позвоночник вогнали раскаленную спицу, когда тело и сознание разделились, чтобы рвануть в двух ипостасях из всех стволов, Ленка закричала, сцепила вокруг меня ноги и выгнулась, словно прошитая дефибриллятором.

И я сорвался.

Остро, до умопомрачительной рези, чувствуя, как миллиард микровселенных проходят по моим каналам, прошивают мое тело миллиардом микровзрывов и устремляются в горячее тугое пульсирующее лоно.