Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие - Марина Крамер

Георгий хмуро кивнул, и Марина почувствовала, как ему неприятна ее догадливость. «Э-э, дорогой, а ведь опасно считать женщину заранее глупее себя», – с легкой насмешкой подумала она и дотянулась до его руки:

– Жора, не сердись. Я просто неплохой аналитик и люблю распутывать всякие сложные комбинации. Скажи лучше, как ты сумел Гришку в больнице подменить?

– В новогоднюю ночь, – улыбнулся он, перехватывая ее руку и целуя тонкие пальцы. – Там ведь лежит один из его водителей, который по комплекции более-менее подошел. А охранник – со мной на связи, и как чуть что – сразу звонит. Вот и про тебя позвонил, сказал – явился Михаил Георгиевич и с ним блондинка, но побыли недолго, пару минут, а потом пулей выскочили и уехали. Правда, я не сообразил, что именно ты мой план расколола, не знал, что ты Орлова близко знала. Умная ты женщина, Мэриэнн.

– Это комплимент? – ухмыльнулась Коваль, подтягивая его руку к себе и прижимаясь к ней щекой.

– Как хочешь. Я сказал тебе то, что думал. Ты действительно редкая женщина, я прежде таких не встречал.

– Жора… скажи, а Ветка в курсе всех этих телодвижений?

Георгий закурил и пожал плечами:

– Я в это не вникал. Если то, что о ней рассказывали, правда, то вполне могла выведать когда-то у самого Орлова. Я же ей на глаза не попадался, сама понимаешь – он все так обставил, будто уволил меня. А ты почему спросила?

– Да так… – уклончиво протянула Марина. – Собственный интерес.

– Поделишься?

– Пока нет. Может, потом…

Остаток вечера они провели в Марининой квартире. У Коваль вдруг начала болеть голова, и она, испугавшись приближения приступа мигрени, предпочла лечь в темной спальне, укутаться пледом и неподвижно лежать, стараясь даже не шевелиться. Георгий уехал в аптеку, потом вернулся, помог ей выпить таблетку, посидел рядом, ожидая, пока она уснет. Убедившись, что Марина задремала, он вышел из комнаты и закрылся в кухне, достав там мобильный и набрав номер.

– Это я, – сказал он, когда ему ответили. – Все в порядке. Нет, пока никаких проблем. Только одно. Имя Мэриэнн Силва говорит вам о чем-то? Это неважно. Да. Да. Я сейчас у нее в квартире. Нет, она спит. Не понял. Опять не понял. Вы точно в этом уверены? Ладно, я разберусь.

– Разберешься – с чем? – ее голос, прозвучавший за дверью, обжег его, как пламя из неожиданно распахнувшейся печки.

Марина открыла дверь и, схватившись за косяки, мутными от боли глазами смотрела на застывшего на табуретке у окна Георгия.

– Разберешься со мной? Ну, рискни – попробуй. Надеюсь, Григорий Андреевич успел тебе сказать, кто я и насколько могу быть опасна? Что – в ментовку побежишь или сам попробуешь?

Георгий постепенно пришел в себя, отбросил телефон и встал, но рука Марины вдруг скользнула в карман халата и вынырнула оттуда уже с зажатой в кулаке финкой.

– Тебе бы лучше не приближаться, я умею обращаться с этой штукой куда хуже, чем мой муж, но все же умею. Так что не советую. Сядь, откуда встал, – приказала она, указав лезвием на табуретку.

Георгий повиновался, помня, как быстро она сумела уложить его на пол при первом знакомстве. Сейчас Марина выглядела человеком, которому нечего терять, и в том, что эту самую финку она, не задумываясь, всадит ему в горло, например, он уже не сомневался.

– Мэриэнн…

– Заткнись и слушай! – оборвала она, боясь, что от головной боли потеряет сознание. – Ты зря позвонил Орлову и спросил обо мне. Ты мне просто выбора не оставил, понимаешь? Ведь он тебе приказал меня убрать – так?

– И ты думаешь, я стану это делать? – Георгий шевельнулся, и Коваль заорала:

– Руки на стол положи!

– Тебе не смешно? – он положил на стол руки и продолжил: – Ты не понимаешь, я могу сейчас проигнорировать твой ор и сделать то, что мне нужно? Ты женщина, и тебе не справиться со мной.

– Да? А вот товарищ Стечкин иначе думает, – усмехнулась Коваль, вынув из другого кармана халата пистолет. Его пистолет, который успела ловко выудить из потайного кармана куртки. – Не советую проверять мое умение стрелять, потому что это как раз я делаю неплохо. Правда, всегда предпочитала «вальтер» и «глок», но думаю, управлюсь и со «стечкиным». Так что сиди, Жорик, и не дергайся.

Ногой дернув к себе вторую табуретку, она села в дверях, направив пистолет в грудь Георгия, закурила и продолжила:

– Вот я ведь нутром чуяла – нельзя тебе верить.

– Я не убил тебя до сих пор.

– И поверь – оно так и останется, – заверила она спокойно. – Тебе придется встать в дли-и-инную очередь из желающих это сделать, друг мой.

– Мэриэнн, послушай… давай решим все миром. Я не могу сделать того, что требует Орлов…

– О, понимаю, – кивнула Коваль. – Тебя мучают угрызения совести – ну, а как иначе! Переспал – должен жениться, а не пулю в башку вогнать. Знаю я вас, благородных! Только ты немного, вижу, недопонимаешь, Жорик. Это не тот случай. У тебя нет выбора – после твоего идиотского звоночка. И у меня его нет теперь. Мы не сможем выйти отсюда живыми вдвоем, понимаешь?

– Стреляй, – спокойно предложил он. – Стреляй и уходи.

В кухне воцарилась тишина. Георгий внимательно наблюдал за рукой Марины, в которой был зажат пистолет, и видел: та не дрожит. В случае чего, эта женщина, не задумываясь, выпустит в него всю обойму – в этом он уже не сомневался. Орлов так и сказал – «успей убрать ее раньше, чем она тебя расколет». Кто же она такая, что Орлов так ее боится? У него даже голос задрожал, когда он услышал ее имя и фамилию. Вряд ли мэр так боялся подругу своей жены, не имея на то веских оснований. А дамочка явно непростая. Как она там сказала – «раньше предпочитала «вальтер» и «глок»? Ничего себе – познания!

– Что же нам теперь делать с тобой, Жорик? – своим низким, хрипловатым голосом спросила Марина, глядя ему в глаза.

– Нет безвыходных ситуаций, Мэриэнн. Мы можем разойтись с тобой в разные стороны и больше никогда не встречаться.

– Я не в том положении, чтобы слепо довериться тебе.

– Тогда у нас нет выхода. Из этой квартиры должен уйти кто-то один.

– Тебе страшно? – с каким-то странным любопытством спросила она, и Георгий кивнул:

– Страшно. Умирать всегда страшно – ты ведь тоже это понимаешь.

– Я отношусь к этому несколько иначе. Я слишком много раз стояла на грани и знаю, как именно выглядит смерть. И привыкла не бояться ее. Знаешь, как говорят самураи? «Истинный воин начинает свое утро с мыслей о смерти». Ну, вот и я так.

Он не посмел усмехнуться или даже дать легкой улыбке тронуть его губы – слова женщины были слишком серьезны.

– Мэриэнн…

Она подняла голову, и вдруг Георгий увидел, что она плачет. Игнорируя направленный на него пистолет, Георгий встал и подошел к ней, обнял и прижал к себе, не делая попыток забрать оружие. Марина разрыдалась совсем уж по-детски, всхлипывая и прижимаясь к нему с чувством облегчения и благодарности.