Королевский выкуп. Последний рубеж - Шэрон Кей Пенман

Филипп пристегнул ножны и вынырнул из-под полога. У шатра собралась толпа, и при виде его люди принялись указывать в сторону города. Филипп вздохнул с облегчением – в небе не было языков пламени. Но потом он заметил то, к чему все старались привлечь его внимание – над башней замка реяло алое знамя с тремя золотыми львами.

Филипп редко ругался, и самым крепким из употребляемых выражений было «копье святого Иакова!». Но сейчас он растерянно выпалил: «Слезы Господни!» и, не веря собственным глазам, смотрел на этот знакомый флаг.

– Ты был прав, Иво. Этот сумасшедший загнал сам себя в ловушку!

Его люди смеялись и хлопали друг друга по плечу, не в силах поверить в такую удачу, ведь король щедро наградит их за поимку своего злейшего врага. А Филипп все не мог отвести глаз от замка. В этом августе Капет отпраздновал тридцатый день своего рождения, но большинство людей говорили, что он выглядит старше своих лет – его старили угрюмость и преждевременная плешь. Но теперь монарх улыбался так радостно, что ненадолго стал похож на беззаботного юнца, каким никогда и не был.

– Я всегда знал, что Ричарда погубит его гордыня, – сказал Филипп своим солдатам. – Бог воистину милостив, раз предает английского короля в мои руки.

* * *

Следующие несколько дней Ричард потратил на проверку обороны замка. Он показал Братьям Пре как, укорачивая петлю на требушете, можно увеличить траекторию полета камня и тем самым поразить цель на большем расстоянии и нанести больший ущерб. Пройдясь по кладовым, он убедился, что запасов провизии более чем достаточно, хотя не думал, что они пригодятся. Король посетил раненых, шутил со стражниками на посту, высмеивал вместе с рыцарями французов и вместе с другими стрелял из арбалета с крепостной стены. Среди знати арбалет считался солдатским оружием, но Ричард был хорош во всем, за что брался, и при помощи арбалетных болтов разил врага так же убийственно, как своим мечом.

В первое воскресенье рождественского поста король поднялся на стены и развлекался, обмениваясь оскорблениями с какими-то французскими рыцарями внизу, желая узнать, почему французский король до сих пор не принял его вызов. Французы в ответ бомбардировали стену камнями, которые сыпались градом во двор, но почти не причиняли вреда. Когда осажденные высмеяли меткость осаждающих, один из арбалетчиков Филиппа послал болт в английского короля, промахнувшись на полфута, и Ричард поглумился над ним, спрашивая, не слепец ли стрелял. Однако его рыцари считали, что это уже слишком опасно, поэтому Морган и Гийен выманили короля со стены, сказав, что Андре хочет с ним поговорить.

Ричард неохотно оставил стены замка ради куда менее интересных стен большого зала. Андре, остривший меч о точильный камень, удивленно поднял взгляд, когда Ричард сел рядом с ним на скамью под окном.

– Угощайся, – сказал он, указывая на миску с жареными каштанами. – Как думаешь, когда французы поймут, что для обреченного у тебя поразительно хорошее настроение?

– Когда станет уже слишком поздно, – Ричард потянулся за каштаном, очистил кожуру и закинул ядро в рот. – Я собираюсь держать рождественский двор в Пуатье. Вы с Денизой, конечно, там будете?

– Дениза заставит меня прийти, – с притворным вздохом сказал Андре. – Возьмем с собой моего старшего. Ему уже пять, достаточно взрослый, чтобы…

Он резко остановился. Ричард тоже поднял голову, поскольку услышал шум. Мгновением позже появился Морган. Торопливо перебежав через зал, валлиец сообщил, что французский лагерь стал похож на разворошенный улей, солдаты носятся во все стороны.

– Смею предположить, они только что обнаружили, что Меркадье решил нанести им визит, – Ричард откинулся на спинку скамьи и захохотал. – Бедный Филипп… Он так привык считать себя котом, а теперь понял, что все это время был мышью.

* * *

Французы оказались в ловушке, запертые между Ричардом и Меркадье, обманутые и уступающие противнику числом. На этот раз поспешного отступления не получится, бежать просто некуда. У них оставалось лишь две возможности, одинаково пагубные для французского короля – дать битву, которую наверняка проиграют, или просить пощады. Филипп всегда был реалистом, и не собирался приносить свою жизнь в жертву гордости. Он предпочел договариваться об условиях капитуляции.

* * *

Пятого декабря английский и французский король встретились один на один на берегу реки Теоль, на виду у обеих армий. Они впервые видели друг друга с тех пор, как Филипп покинул крестовый поход четыре года назад, и глядя на этого человека, Ричард чувствовал закипающий гнев, вспоминая все, что сделал Филипп, мешая ему обрести свободу. Однако он обуздал свой нрав – сейчас не время, да и не место давать ему волю.

– Насколько я понимаю, – холодно начал он, – мы можем следовать двумя путями. Либо мы продолжаем эту заварушку, и я получаю возможность нанести тебе унизительное поражение. Но как бы мне этого ни хотелось, я все-таки думаю, что нам обоим выгоднее договориться о мире.

Губы Филиппа презрительно изогнулись.

– О мире на твоих условиях!

– Да. Победитель диктует условия проигравшему.

Филипп ощутил во рту горький вкус желчи.

– И каковы условия?

Они были тяжкими, как Филипп и ожидал, отражая сложившуюся военную ситуацию, и гораздо более выгодными для Ричарда, чем их прошлогодний договор о перемирии. Ричард возвращал себе все, чего лишился в Нормандии, кроме Нормандского Вексена, который соглашался уступить Филиппу. Он потребовал, чтобы Филипп отдал ему шесть стратегически важных замков в Берри, включая Иссуден, и официально признал, что графы Ангулемский и Периге, а также виконт Броссе принесут ему оммаж как герцогу Аквитанскому. Филипп должен был отказаться от любых претензий на графства Э, Омаль, Эвре, замки Арк и Дринкур и прочих своих завоеваний к северо-востоку от Сены. В свою очередь, Ричард отрекался в пользу Филиппа от прав на шесть важных приграничных замков и передавал французскому королю Овернь.

Несмотря на некоторые уступки со стороны Ричарда, Филиппу непросто было принять условия этого договора. Он терял большую часть захваченного за время пребывания Ричарда в германском плену и оказывался полностью вытесненным из Берри. Капет в гробовом молчании выслушал, что Ричард готов принять переход на другую сторону одного из своих вассалов, Гуго де Горне, но если союзник Филиппа граф Тулузский не пожелает участвовать в