Трилогия о мисс Билли - Элинор Портер

бессвязно заговорила Билли, – он стоял там со своей гвоздикой, прямо как я, только у него темная борода и нет с собой котенка, и мне пришлось звонить, чтобы всех подготовить, как и вам. И комната! Комната! Комнату пришлось переделывать, – она перевела дыхание, – только вот я приготовила шпильки и папильотки вместо пистолетов и пауков.

– Дитя мое, о чем ты? – Уильям покраснел.

– Мужчина! Мэри Джейн! – Сирил ничего не понимал.

– Билли, что все это значит? – Бертрам начал бледнеть.

Билли снова засмеялась, хотя она и старалась взять себя в руки.

– Я все расскажу. Я должна рассказать. Тетя Ханна задерживает его наверху, чтобы я рассказала, – торопливо заговорила она, – но это было так смешно! Я ждала девушку, а увидела эту бороду! Он такой высокий и огромный! Конечно же, я вспомнила о своем приезде. Я оказалась девушкой, когда ждали мальчика, и миссис Карлтон сказала мне сегодня, что эта девушка может сравнять счет. Так забавно!

– Билли, дорогая моя, – мягко начал дядя Уильям.

– Но как же его зовут? – спросил Сирил.

– Он в самом деле называет себя Мэри Джейн? – не поверил Бертрам.

– Я не знаю его имени, знаю только, что он подписывается «М. Дж.». Но его иногда действительно называют Мэри Джейн, и в своем письме он кого-то процитировал – я забыла, по какому поводу, но этот человек назвал его Мэри Джейн, вот тетя Ханна и решила, что речь идет о девушке, – объяснила Билли несколько более связно.

– А больше он не писал? – спросил Уильям.

– Нет.

– И почему же он не исправил ошибку? – поинтересовался Бертрам.

Билли хихикнула.

– Не захотел, скорее всего. Он решил, что шутка выйдет недурная.

– Шутка! – усмехнулся Сирил.

– Но, Билли, он же не станет здесь жить? – Бертрам едва не рычал.

– Нет, что вы, конечно же, он не собирается здесь жить, – послышался звучный голос из коридора.

– Мистер Аркрайт! – смутилась Билли.

Трое ее гостей побагровели и вскочили. Ситуация грозила стать совсем неловкой, но Аркрайт, сияя улыбкой, подошел прямиком к Бертраму и протянул ему руку.

– Именно это пословица сулит всем, кто подслушивает, – легко сказал он, – впрочем, я вас нисколько не виню. Разумеется, он не станет жить здесь. – Он пожал руки всем трем братьям по очереди, пока Билли бормотала какие-то слова. – Кроме того, он сердечно просит у всех прощения за неудобства, причиненные этой маленькой шуткой. Он должен также признаться, что ему очень стыдно за этот поступок, но если кто-то из вас, – он посмотрел на троих высоких мужчин, все еще стоявших у своих стульев, – попался бы в руки юнцам, нося такое имя, вы не смогли бы обвинить его за попытку получить от Мэри Джейн все возможное, если представилась хотя бы тень шанса.

После этого всякая неловкость исчезла.

Билли с облегчением рассмеялась и указала мистеру Аркрайту на место рядом с собой.

Уильям сказал:

– Конечно, конечно, – и снова пожал ему руку. Бертрам и Сирил смущенно рассмеялись и сели. Кто-то сказал:

– Но что все-таки значит «М. Дж.»?

Никто не ответил – возможно, потому, что в гостиной появились тетя Ханна и Мари.

Ужин прошел очень весело. Бертрам быстро обнаружил, что новичок не уступает ему в остроумии, и «мистер Мэри Джейн», как его быстро стали звать все, кроме тети Ханны, был признан очень приятным гостем.

После ужина кто-то предложил помузицировать.

Сирил нахмурился и внезапно встал. Все еще хмурясь, он подошел к книжному шкафу и принялся разглядывать книги.

Бертрам подмигнул Билли.

– Что такое, Сирил? – весело и нахально спросил он. – В чем сегодня дело? В табурете, в пианино, в публике?

Сирил только пожал плечами в ответ.

– Понимаете, – небрежно пояснил Бертрам ничего не понимающему Аркрайту, – Сирил никогда не станет играть, если пианино, педали, погода, ваши уши, мои часы и его пальцы не будут идеальны.

– Ерунда, – презрительно сказал Сирил, отбрасывая книгу и снова садясь на стул, – просто я не хочу сегодня играть, вот и все.

– Видите, – кивнул Бертрам.

– Понимаю, – удивленно согласился Аркрайт.

– Насколько я знаю, мистер Мэри Джейн поет, – тихо заметила Билли.

– Да! Между прочим! – нервно сказала тетя Ханна. – Она… то есть он… приехал в Бостон учиться музыке!

Все засмеялись.

– Может быть, вы споете? – спросила Билли. – Вы можете петь без нот? У меня есть много всяких песенок.

На мгновение – но только на мгновение – Аркрайт замялся, потом встал и подошел к пианино.

С уверенностью опытного музыканта он пробежал пальцами по клавишам и сыграл несколько аккордов, чтобы проверить инструмент, а затем чисто и сильно, к восторгу всех слушателей, запел хорошо поставленным тенором «Минувших дней очарованье, зачем опять воскресло ты?» из «Серенады» Шуберта.

При первых же звуках Сирил приподнял подбородок. Слушал он с очевидным удовольствием. Бертрам тоже демонстрировал одобрение. Уильям и тетя Ханна, устроившись в креслах, довольно кивали друг другу. Мари в своем уголке замерла от восторга. А что до Билли – Билли не замечала ничего, кроме певца и песни. Она, казалось, боялась шевелиться и дышать, пока песня не кончилась, а потом только шепнула тихонько:

– Как прекрасно!

Бертрам, глядя на нее, почувствовал глухое раздражение.

– Аркрайт, вы счастливчик, – сказал он почти зло, – хотел бы я так петь.

– А я бы хотел уметь писать «Лица девушек», – улыбнулся тенор, отходя от пианино.

– Мистер Аркрайт, не останавливайтесь! – запротестовала Билли, вскакивая на ноги и бросаясь к пианино. – Я хочу, чтобы вы спели одну песенку Невина [11]. Вот она. Позвольте мне аккомпанировать! – она села туда, откуда он только что встал.

Это было начало конца. За Невином последовал Де Ковен, за Де Ковеном Гуно [12]. Потом снова Невин под аккомпанемент Билли. Затем настало время дуэта. Билли не считала себя певицей, но голос у нее был хороший и приятный, и она немного училась. Этот голос очень хорошо сочетался с чистым тенором.

Уильям и тетя Ханна все еще улыбались друг другу, хотя тетя Ханна уже потянулась за розовой шалью – от музыки у нее по спине побежали мурашки. Сирил с Мари ускользнули в маленькую гостиную напротив, якобы для того, чтобы посмотреть на план дома, который они, как было известно решительно всем, не собирались строить еще целый год.

Бертрам, оставшийся на своем месте, перестал ощущать неясное раздражение. Теперь оно стало совершенно очевидным и сильным – раздражение на себя самого, на Билли и на этого Аркрайта, но особенно на музыку как таковую. Он терпеть не мог музыку. Он хотел бы уметь петь. Интересно, за какое время можно научить взрослого человека петь? И можно