Не верь никому - Джиллиан Френч

И они дружно засмеялись, освобождаясь от напряжения; Перл еще никогда так не хотелось, чтобы они были вместе.

— Завтра работаешь?

— Ты же знаешь.

— Тогда увидимся. — Перл подождала, когда Риз повесит трубку. Она не хотела прощаться первой.

Потом девушка быстро проверила страницы в соцсетях и нашла сообщение от матери.

«Просто хочу узнать, как дела. Напиши, когда будет возможность».

Перл вызвала клавиатуру и начала было отвечать, но закрыла окно. Позже. Вечером. Сегодня вечером она точно ей напишет.

Машины Тристана у клуба не было. Перл вернулась на аллею Миллионеров и подъехала к скорлупе дома Гаррисонов, но «бентли» и там не увидела. Стоило проверить еще только в одном месте.

Случайная капля дождя упала ей на кожу, когда она шла по пристани яхт-клуба, надевая фуфайку с капюшоном, которую оставила на заднем сиденье натянутой на теннисную ракетку. «Ривей» Тристана качался на волнах на своем месте, без хозяина. Перл немного постояла, обхватив себя за локти, и тут вспомнила про «айлендер».

Яхты рядами располагались в конце пристани, некоторые из них Перл помнила со дня регаты: «Морской волк», «Принцесса Пенобскота». «Кэссиди Клэр» была последней и казалась покинутой, пока девушка не приблизилась к краю настила и не увидела Тристана, сидевшего на корточках спиной к ней и натиравшего губкой с полиролем металлические детали судна.

Он услышал ее шаги и выпрямился; рубашка поло затрепетала на ветру.

Перл крикнула:

— Мне надо с тобой поговорить! — Она стояла там и размышляла, не обиделся ли Тристан, когда она оставила его на днях, и захочет ли слушать ее теперь. — Это касается Бриджеса. И Кэссиди.

Тристан медленно отступил назад, глядя, как девушка забирается на борт. Теперь, когда он ее слушал, она не могла подобрать слов.

— Бриджес умолял меня никому не рассказывать, но… думаю, ты должен знать.

Когда она закончила, Тристан отошел к мачте, схватился за канат и прищурился от ветра.

— Полиция уже в курсе?

— По словам Бриджеса, да. Но можно ли ему верить? Он врет как дышит. — Перл переступила с ноги на ногу и по-другому сложила руки на груди. — Если хочешь, мы никому не скажем. То есть я пойму, если ты решишь не ставить в известность Акила. И Хэдли тоже будет неприятно узнать. Я просто посчитала, что нужно с тобой поделиться. — Но про Индиго она даже не заикнется, никогда. — Может, нам надо пойти в полицию?

— Возможно. — Тристан провел пальцами по лбу и, бросив губку на палубу рядом с бутылкой полироля и непромокаемым мешком с инструментами, уставился на залив. — Я им позвоню.

Перл тихо прошлась по палубе, гладя леера.

— Очень красивая яхта, — рассеянно произнесла она.

Тристан оглянулся, вытирая руки тряпкой.

— Хочешь вывести ее в залив?

Перл, прищурившись, взглянула в небо.

— Вроде погода штиля не обещает.

— Ерунда. Немножко покапает и слегка подует. Если разгуляется, вернемся.

Предложение оставить землю позади казалось заманчивым. Перл жалела лишь о том, что рано или поздно придется возвращаться. Она вспомнила его большую кровать в темной комнате и звук текущей в душе воды. И на сей раз сказала «да».

Они вышли в залив, управляя яхтой, как в день регаты: Перл настраивала паруса, а Тристан стоял за штурвалом. Они мало разговаривали. Ну просто благодать: не нужно ничего делать, только наблюдай за изменением ветра и смотри, как судно рассекает волны.

Прошли мимо Литтл-Никату. Перл невольно представила, как Бриджес и Кэссиди там встречались, наверно, сидели у лодочного сарая, как когда-то она с Бриджесом. Рассказывали друг другу о своих чувствах, касались друг друга в первый раз. Перл вспомнила бледное, полное отчаяния лицо Бриджеса сегодняшним утром, как он умолял сохранить его тайну, не разрушать его летнюю жизнь. Глядя в спину Тристану, она не могла понять, вина ли мучила ее, или, может быть, в глубине души притаилась оскорбленная гордость. Неужели она оказалась такой мелочной и разобиделась, узнав, что Бриджес никогда не говорил ей всей правды? Что он просто использовал ее, чтобы залечить рану, оставленную гибелью другой девушки, чьи поступки Перл даже не надеялась понять?

Ветер нес яхту вперед, в открытый океан. Дождь усилился, забрызгал лицо и ресницы Перл, и она надела капюшон. Небо теперь полностью затянули серые тучи.

Тристан поставил штурвал на автопилот и подошел к девушке.

— Внизу у меня есть дождевик. — Он помолчал. — Можем выпить. Если ты не против.

Перл переступила с ноги на ногу и глянула на паруса; колдунчики трепетали на ветру.

— А это не опасно — оставлять яхту без управления?

— Нормально. Тут ничего нет, кроме волн.

Тристан придержал для нее дверь кабины, и Перл нырнула под его рукой и ощутила, как близко друг к другу они спускаются. Девушка говорила себе, что хочет этого, что неуверенность в такой ситуации неизбежна.

Перл оперлась о стол на кухне, а Тристан достал бутылку портвейна, который Перл никогда не пила и сомневалась, стоит ли вообще это делать. Но она устала держать в руках бокалы для виду, возить их полными по подставке и надеяться, что никто ее уловки не замечает. Тристан налил вина на донышко бокала и передал ей со словами:

— Не похоже, что ты много пьешь, — словно ее мысли выпустили в эфир.

Перл обнаружила, что потеряла вкус к вранью.

— Я совсем не пью. Зато мой отец это с лихвой компенсирует.

Тристан взял свой бокал и отхлебнул.

— Что, злоупотребляет? — В его спокойном взгляде не прочитывалось ни малейшего осуждения.

— Наверно. — Она тут же поправилась: — Да. Есть такая проблема. Раньше я так не думала, но… — Но Риз всегда знал и никогда не подчеркивал это. Она вспомнила об их телефонных звонках, о том, как Индиго разглаживала его одежду. Однако сейчас стоило сосредоточиться на другом. — По-моему, в конце концов отец стал понимать, что ему нужна помощь.

— Небось, весь дом держится на тебе, да? — Перл удивленно взглянула на него. Тристан пожал плечами и осушил свой бокал. — Такой уж у тебя характер. Ты очень деятельная, ответственная.

— Ух ты, звучит многообещающе.

Тристан улыбнулся, что случалось с ним редко, но тут же спрятал улыбку.

— Ты надежная. Помнишь, как у Йейтса: «Все рушится, и суть не может не сместиться».[17] Ты такого не допустишь. И в этом нет ничего плохого.