Гром над Араратом - Георгий Григорьянц

Митридат взмахнул кулаком, точно хотел пригвоздить Рим, своего злейшего врага.

На дорожке увидели Гипсикратию, которую Тигран принял за прекрасное видение. Остановившись, посмотрел с восхищением на это нечто загадочное и изящное; она подошла к царям.

– Тигран, познакомься, моя жена Гипсикратия. Женщина‑воительница из Скифии, моя любовь, моя амазонка. Она спасла мне жизнь. Подобно Ипполите, царице амазонок, она прекрасно владеет луком, боевым топором, кинжалом и мечом, и золотой пояс у нее такой же, как у Ипполиты.

– Твоя жена красива как персик, как цветок арацеи, как яркая звезда на небосводе, – только и произнес Тигран.

Он продолжал ее рассматривать. Длинное расшитое платье цвета персика со множеством золотых пластинок и бляшек, золотой пояс с пряжкой, изображающей спящую пантеру, на груди пектораль со сценами борьбы животных, на руках браслеты в форме змеи, серьги с гранатами, кинжал с золотыми обкладками ножен. Любовь скифов к золоту общеизвестна!

Митридат сказал:

– Гипсикратия, ты видишь самого великого царя современности. Он щедрый, храбрый и добросердечный. Персы про таких говорят: «Вершит великие дела, каких не в силах совершить ни острый меч, ни быстрая стрела». Кстати, его имя в переводе с персидского означает «стрела».

Она преданно смотрела на своего владыку, глаза женщины сверкали, и Тигран почувствовал неукротимость, страстность.

– Надеюсь, твоя амазонка будет сегодня на пиру и украсит наш стол? – спросил он.

– Конечно, с ней я чувствую себя на коне. Когда мое состояние возбуждения перемежается с упадком, а веселость сменяется мрачностью, зову Гипсикратию, и она делает меня счастливым, заставляя учудить какую‑нибудь безобидную глупость, например, станцевать или спеть, или ненавязчиво подбадривает меня, и я возрождаюсь.

Тигран пошел в свои покои, а Митридат с Гипсикратией еще прогулялись по саду, наслаждаясь обществом друг друга.

Столы для пиршества, накрытые в зале приемов, ломились от яств, разносили и наливали лучшее армянское вино. Давался торжественный прием в честь Митридата. Места за столами соответствовали положению знати при царском дворе, а также распределялись в зависимости от достоинства, чести и почета рода. Кресла со спинками до плеч и резными ножками заняли кроме царя, царицы и его главного гостя Митридата, весь цвет Малой Азии – родственники царя, государи соседних стран, полководцы, министры, губернаторы областей, чиновники.

Женщины‑аристократки, имеющие в Великой Армении высокое положение, украшенные прическами для торжественных случаев, которые делались по нескольку часов кряду, в пышных одеждах и красивых шапочках с золотыми цепочками, новолунницами, листочками и амулетами, занимали места рядом со своими мужьями. Вокруг сновали слуги, охрана обеспечивала безопасность.

За главным столом, облаченный в парадные одежды, восседал царь Тигран, по его левую руку жена Клеопатра Понтийская, по правую царь Митридат и Гипсикратия. Рядом с ними, прибывшие на прием, царь Коммагены Антиох I и его жена царица Иссия. Светлые волосы, греческий профиль и красивая осанка делали Антиоха похожим на бога, одет он был по‑восточному: туника и шаровары, на голове персидская тиара. Бросив взгляд на Митридата, он произнес:

– Царский прием для царя без царства!

Митридат покосился и парировал:

– Пришел осел, и песням конец. Советую в чужом хлеву овец не считать.

Тигран, торжественный и степенный, произнес тост:

– Однажды я спросил мудреца: «Что самое прекрасное на свете?» Он ответил: «Посмотри на горы, они прекрасны, так же как прекрасны озера, деревья, цветы, люди. Все разные, но каждый из них – чудо природы. Прекрасное в единстве разнообразия!» Я добавлю от себя: мы разные, но, когда едины, становимся могучей силой, непобедимыми! Поднимаю кубок с вином за царя Митридата, моего друга и союзника. Вместе мы вершили большие дела, у нас остался один достойный противник Рим, но и он уважает царя Великой Армении и боится царя Понта. Наша цель принести процветание и мир всем странам Востока. За царя Митридата VI!

Раздались одобрительные возгласы, все соединили кубки, расплескивая вино, и выпили за здравицу.

Встал царь Софены Зариадр III, сидевший рядом с царицей Клеопатрой Понтийской, и тоже сказал тост:

– Мое царство Софена, где живут трудолюбивые армяне, где по дорогам гуляют, наводя ужас на пришлых, грозные львы, лежит на плодородных землях в верховьях рек Евфрат и Тигр. Благодаря царю Тиграну мы пользуемся внутренней самостоятельностью, чеканим монету, развиваем торговлю. Ты, Тигран, вождь царей Азии и, в отличие от других завоевателей, не уничтожаешь подвластные тебе народы и их города, наоборот, делаешь богаче. Пью за тебя, твое бесконечное правление и могущество!

Опять все одобрительно закричали и дружно выпили. Заиграла музыка, началось веселье, и пир пошел набирать обороты.

Митридат повернулся к Антиоху:

– До меня дошли слухи, что ты, Антиох, строишь себе мавзолей на вершине горы Немруд-Даг, причем с первого дня своего царствования. Рассказывают, там появились огромные статуи, доказывающие твою значимость.

– Каждый царь должен думать о своем величии и бессмертии, потому и возводится святилище, – сказал Антиох I.

– Ты же армянин, почему поклоняешься сразу всем богам – Зевсу, Аполлону, Гераклу, Тихе, а свою статую поставил между Дарием и Александром Великим?

– Ты плохо осведомлен. У статуй армянский тип лица. Там не Зевс, а Арамазд, не Геракл, а Ваагн. Это не просто мавзолей, это алтарь, посвященный богам.

– Понимаю, хочешь занять место среди богов. – Сарказм сквозил в словах понтийского царя. – Увы, твоя слава продлится недолго, и монумент, который возводишь, превратится в груду камней.

– Я потомок великих царей!

– Я тоже потомок знатнейших македонских и персидских родов, и что с того? – парировал Митридат.

Антиох сделал усилие, чтобы не взорваться, но прорвало:

– Все присутствующие знают твои коварство и жестокость.

– Эти качества только льстят мне, – засмеялся Митридат.

– Привычное дело для тебя убийство царственных родственников. Чтобы занять престол, ты убил свою мать, а своего младшего брата убил только за то, что он предложил разделить царство!

– Ну и что?! Все так поступают.

– Резня в Эфесе, которую ты устроил, наполнила страхом и омерзением весь мир. – Антиох говорил с презрением. – Безжалостно и вероломно умертвить женщин, детей и стариков! Ты питаешься кровью людей! Вот твое бессмертие!

Музыка смолкла, разговоры прекратились, все смотрели на громкую перепалку двух царей. Тигран молчал, стража насторожилась.

– Все надежды, Антиох, получить бессмертие безнадежны, твоя жизнь – пыль, которая осядет, и ее сотрут с сапог!

– Боги все слышат и видят!

– Антиох, ты не очень‑то веришь в богов!

Антиох вскочил с места, выхватил свой острый кинжал и приставил к горлу Митридата. Как тень между ними возникла Гипсикратия и изящным движением, перехватив кисть Антиоха, держащую кинжал, скрутила его руку так, что он застонал от боли в запястье и выпустил оружие, которое тут же оказалось в руках скифсианки, и теперь кинжал смотрел ему прямо в лицо.

Все замерли.

– Прекратите! – властным голосом потребовал Тигран. – Фальшивые друзья хуже явных врагов! Где ваше достоинство?

Гипсикратия опустила кинжал, положила его на стол и спокойно села на место. Возбужденный и осрамленный Антиох опустился в кресло и