Неуправляемый таран - Владимир Колычев

– Я не могу. У меня здесь дела, – неуверенно сказал Игнат.

– Ты же бываешь в Москве.

– Бываю, – кивнул он, выбрасывая белый флаг.

– Один?

– А с кем я еще могу там быть?

– Я слышала, ты женат…

– Жена остается здесь.

– Ты же ей про нас ничего не скажешь?

– Я еще ничего не решил.

Лия снова плутовато улыбнулась, глядя на Игната. Дескать, не надо ля-ля, когда уже все решено.

– У меня завтра концерт в Ростове, я сразу же вылетаю в Москву, – сказала она и вынула из сумочки визитку. – Думаю, ты уже будешь там. Позвонишь мне. А можешь и без звонка. Ты для меня всегда желанный гость.

Лия положила визитку на стол, неторопливо поднялась, ласкающим движением пальцев огладив свое бедро. Взяла свою шубу и, не прощаясь, вышла из кабинета.

Игнат зажмурил глаза в надежде открыть их и оказаться у себя дома. Сейчас он проснется в своей постели, обнимет Римму и постарается забыть о красивом, волнующем сне.

Скучно ему жилось без Лии, тоска глодала душу. Но лучше такая жизнь, чем тот хаос, в который она его втягивала. И не уродов он боялся, которые на него наехали. Больше всего Игнат боялся самого себя.

Состояние невесомости – обманчивое чувство. Хорошо, когда вокруг замкнутое пространство космического корабля, который следует установленной программе полета. И плохо, когда невесомость возникает в свободном падении над землей. Плохо, если в этом падении нет парашюта. Игнат находился в свободном падении. В бездну. Он переступил через себя, через свою семью. Он в Москве, в квартире на Кутузовском проспекте, в постели с Лией. Она извивается под ним, а он ретиво и судорожно наверстывает время, те четыре года, которые провел без нее. Он догоняет свое прошлое, теряя будущее и настоящее. В агонии чувств выдергивается кольцо, выхватывается и раскрывается парашют.

За все четыре года ему не было так хорошо. За эти мгновения совсем не жаль отдать свою жизнь. Но ведь он не собирается разбиваться. Парашют раскрылся, и он плавно парит над жизнью.

– Я сейчас!

Лия поднялась, вышла из комнаты. Она ничуть не стеснялась своей наготы, а зачем? Фигура у нее красивая. Игнат должен благодарить судьбу за возможность любоваться ее обнаженным телом. Но ее наготой любовались и другие. И с Юршиным она спала, и здесь, в Москве, у нее наверняка была масса любовников. Игнат всего лишь один из них. Сейчас она с ним, а что будет завтра? Парашют вдруг оторвался, и снова Игнат почувствовал себя в невесомости. Вроде бы и нестрашное чувство, но ведь где-то внизу лежит земная твердь жизненных обстоятельств, о которые можно разбиться.

Душ после секса – дело для Лии обычное. Что после Игната, что после кого-то… И сейчас она смоет страстный пот, но грязь на душе останется… Игнат закусил губу, пытаясь сдержать приступ ревности. Он уже давно смирился, что Лия живет своей жизнью, и от чувства ревности, казалось, избавился навсегда. Но так только казалось. Лия снова с ним, и его уже трясет от возмущения.

Девушка вернулась, нырнула к нему под одеяло и уложила голову ему на грудь. И это не могло не обрадовать Игната. В прошлый раз она вовсе не вернулась из душа. Как ушла, так и пропала на целых четыре года…

– Скучаешь?

– Думаю.

– О чем?

– О нас.

– Думай… И о том, что плевать я хотела на этих горилл. Подумаешь, пятьдесят штук!.. Я тебя вернуть хотела, поэтому и приехала в Приморск… Ты даже не представляешь, как мне с тобой хорошо! Ни с кем и никогда не было так.

– Есть с чем сравнивать?

– Ревнуешь?

– Кто такой Женя?

– Ревнуешь! – уличающим тоном сказала Лия.

– Просто хочу знать про него. Кто такой, чем занимался? Тогда можно узнать, что за люди его убили…

– Убили, – вздохнула Лия. – Я надеялась, что это враки… Его действительно убили… Только ты не подумай, что я его любила! – спохватилась она. – Просто он… Пойми, у нас без спонсора звездой не станешь…

– Понимаю.

Игнат приподнял голову, подложил под затылок руку. Лия ничуть не изменилась. Разве что звездой стала, и запросы ее увеличились.

– Это жизнь.

– Жизнь, она такая…

– Ты же тоже не хочешь лаптем щи хлебать? Бизнес у тебя, рестораны в Москве открываешь… Сколько их у тебя?

– Два, но все высшего класса… Чем выше класс, тем больше заказов на икру и осетрину. Мы этим пользуемся.

– Рыбу еще не всю в Азове выловили? – вроде бы в шутку спросила Лия, но в ее голосе угадывались и серьезные нотки. Что, если осетры вдруг исчезнут, на чем Игнат деньги будет делать?

– Пока нет. Но все к этому идет.

Рыбу из моря не просто вылавливали, ее уничтожали самым варварским способом. Увы, но Игнат имел к этому самое непосредственное отношение. Именно поэтому он не хотел говорить на эту тему.

– А если вдруг выловят? Как без икры быть?

– Икры не будет, что-нибудь другое придумаем. Главное – не лениться. И гроши чтобы были…

– Ты же не ленишься?

– Нет. И гроши есть… Не пропаду.

– Помнишь, мы собирались вместе жить… – Лия провела пальчиками по его животу.

Игнат промолчал. Он и сейчас готов был содержать Лию, но говорить об этом не хотелось. Неприятно ему было осознавать, что впереди его ждет жизнь с продажной женщиной. Мягко говоря, неприятно… Домой бы вернуться, к семье. Но ведь не вырваться ему из болота, в которое его затянула Лия. Слишком сильно он любит эту девушку, чтобы отказываться от нее…

* * *

Аплодисменты, цветы, поклонники… Не самое приятное это дело, козой скакать по сцене, но чувство эйфории заглушает усталость. Усталость появится в машине, на пути к дому. Но там Игнат, этот дикарь из азовских лиманов, уж он-то знает, как вернуть ей силу и бодрость. Она не врала ему, ни с кем ей не было так хорошо, как с ним.

Но в то же время и с Женей было неплохо…

В дверь постучали, однако Лия даже не успела отреагировать, как в гримерку вошел незнакомый мужчина в дорогом костюме. Не красавец, но очень даже интересный. Высокий, статный. Не атлет, но сила в теле чувствуется. И взгляд у него волевого, уверенного в себе человека. Черты лица грубые, неправильные, но при этом в нем чувствовалась порода. Природный аристократизм был подкреплен респектабельностью успешной личности. Охрана не смогла остановить его, значит, он действительно что-то собой представлял. В руках он держал корзину с пышными розами. Эти цветы стоили не одну сотню долларов.

– Лиалина! Вы просто неотразимы! – Слова его звучали тепло, мягко, но взгляд холодный, будто застывший.

– Вас не представили, – поднимаясь со своего места, недовольно сказала певица.