Шпион по призванию - Деннис Уитли

— Даже если вы совершили убийство, что мне до этого? — внезапно рассмеялась девушка. — Мне нравится ваше лицо, и я помогу вам. Забирайтесь туда побыстрее и подожмите ноги!

Указав на широкое сиденье напротив, она сдернула с него меховое покрывало. Роджер понял, что девушка намерена спрятать его под ним. Он забился в угол сиденья, поджав ноги, и в следующую секунду мех лишил его способности видеть, но отнюдь не слышать.

— Здесь пробегал парень в голубом камзоле? — осведомился громкий голос, обращаясь, очевидно, к лакею с фонарем. — Не видели? А карета? Если она пуста, он мог забраться внутрь, пока вы стояли спиной. С вашего позволения, я проверю.

Когда дверца открылась, девушка властно и надменно произнесла:

— Руки прочь от моей кареты, мужлан! Как ты смеешь вламываться сюда? Я не видела никакого беглеца. Немедленно закрой дверцу и убирайся!

Пробормотав извинения, мужчина закрыл дверцу, но детский голос зазвучал вновь, по-видимому обращаясь к лакею:

— Займи свое место, Пьер! Я хочу домой и не буду ждать мадам Вело. Карета может вернуться за ней позже.

Невидимая Роджеру девушка дернула шелковый шнурок, прикрепленный к мизинцу кучера, и когда тот приподнял люк в крыше кареты, крикнула:

— Возвращаемся, Батист! Поторапливайся!

Лакей вскочил на подножку позади кареты, кучер тряхнул поводьями, и неуклюжий экипаж тронулся с места. Он не успел проехать и двадцати ярдов, как девушка сдернула покрывало с Роджера и сказала:

— Теперь садитесь и расскажите о себе.

Спустив ноги с сиденья, Роджер задел одной из них темный предмет возле дверцы, противоположной той, через которую он вошел. Раздалось протестующее тявканье, и Роджер увидел черного пуделя, которого не замечал до сих пор из-за темноты.

— Лежать, Бужи! — прикрикнула на собаку юная хозяйка. — Успокойся, иначе я прикажу англичанину съесть тебя!

Роджер уставился на девушку, удивляясь, каким образом ей так быстро удалось определить его национальность. Но в эту минуту они проезжали мимо уличного фонаря на углу, и девушка показала ему куклу.

— Это мой англичанин. Разве он не ужасен? Вы ведь знаете, что англичане едят собак. Мой дядя, граф, командовал последней экспедицией, которую мы отправили на помощь месье де Лафайету в Америку, и рассказал мне после возвращения, какой это кровожадный и варварский народ.

Кукла и вправду выглядела чудовищно. От более поздних карикатурных изображений Джона Буля она отличалась только треуголкой вместо цилиндра. Жилет с изображением английского флага обтягивал большой круглый живот, лоб практически отсутствовал, а из раскрытого рта угрожающе торчали верхние зубы.

Роджер собрался было с негодованием опровергнуть обвинение, но вовремя передумал. Так как его преследовали за убийство, а юная покровительница верила, что все англичане кровожадны от природы, открытие, что он один из них, могло повергнуть ее в такую панику, что она выдала бы его врагам.

— Ну, рассказывайте! — потребовала девушка. — Мне не терпится услышать про убийство, в котором вас обвиняют. Кстати, как вас зовут?

Знай Роджер, что от его ответа зависят судьбы наций и что юная француженка, играющая в куклы, через несколько лет будет оказывать огромное влияние на европейскую политику, он рассказал бы ей правду о себе и назвал бы свое настоящее имя. Но сейчас он решил придерживаться истории, к которой привык за три месяца путешествий со старым Аристотелем Фенелоном.

— Мое имя Роже Брюк, я родом из Эльзаса. В начале июля убежал из своего дома в Страсбурге в поисках приключений и с тех пор путешествовал со странствующим лекарем, которого повстречал в Гавре. — Далее Роджер поведал об убийстве доктора полицейским осведомителем Жозефом Фуше, который пытается свалить на него свое преступление.

Тем временем карета переехала через реку Вилен по единственному мосту в центре города, миновала собор Святого Петра и свернула на улицу Святого Людовика. В середине улицы она остановилась; в ответ на возглас лакея большие ворота в стене распахнулись, пропуская карету в просторный внутренний двор.

— Могу я узнать имя прекрасной молодой дамы, которой обязан жизнью? — успел спросить Роджер, прежде чем карета остановилась перед широкой лестницей, ведущей к резным дверям.

— Я Атенаис де Рошамбо, — ответила девушка, — а это особняк де Рошамбо, городской дом моего отца — маркиза.

Лакей открыл дверцу, Роджер спрыгнул на землю и протянул девушке руку. Двустворчатые двери особняка распахнулись, и, поднявшись по ступеням крыльца, они вошли в широкий холл. Пол был выложен мрамором, две изогнутые лестницы с причудливо орнаментированными позолоченными перилами соединялись на площадке, откуда, снова разветвляясь, вели на верхние этажи. С каждой стороны дверного проема стояли три высоких лакея в напудренных париках и в таких же фиолетово-золотых ливреях, как на их собрате, сопровождавшем карету. Они были неподвижны, как статуи, но седьмой слуга, значительно старше их и одетый в менее яркую ливрею, шагнул вперед и поклонился почти до земли мадемуазель де Рошамбо.

— Карета должна вернуться на улицу Нант за мадам Вело, Альдегонд, — сказала она ему. — А тем временем проводите этого господина куда-нибудь, где он сможет привести себя в порядок, а потом отведите его в малую гостиную. Он будет обедать с нами. — Не удостоив взглядом ни мажордома, ни Роджера, Атенаис слегка приподняла юбки и легко взбежала по ступенькам.

Месье Альдегонд бросил на Роджера быстрый оценивающий взгляд, отметил, что одежда молодого человека носит следы одиннадцатинедельных странствий и что при нем нет шпаги, едва заметно поморщился, слегка поклонился и промолвил:

— Сюда, месье. Пожалуйста, следуйте за мной.

Он провел Роджера между двумя из восьми больших колонн, поддерживающих галерею вокруг холла, и открыл дверь под лестницей. Она вела в маленькую комнатку с мраморным умывальником, полотенцами и множеством туалетных принадлежностей на полках в узкой нише.

Роджер умылся, причесался и почистил одежду, с тревогой размышляя, что произойдет дальше. Он был потрясен и глубоко опечален смертью доктора, понимая, что чудом спасся от преследователей. Но теперь его беспокоило еще и то, как посмотрит на случившееся отец мадемуазель де Рошамбо. Поддержит ли он своевольное поведение дочери или передаст неожиданного гостя полиции?

Придав себе по возможности презентабельный облик, Роджер вышел в холл и ждал там некоторое время, пока не вернулся мажордом и не повел его наверх. Весь второй этаж был занят длинной анфиладой просторных, великолепно меблированных комнат с увешанными гобеленами стенами и до блеска полированным паркетом. Пройдя первые две, мажордом ввел Роджера в третью, чуть меньшую по размерам и обитую желтым полосатым шелком.

Дверь открылась, и Роджер напрягся, ожидая увидеть маркиза, но с первого взгляда понял, что это испытание отложено. В комнате было четверо: пожилой аббат с седыми локонами, ниспадающими на плечи черной сутаны; полная женщина лет сорока, хорошо, но не броско одетая; мадемуазель Атенаис и красивый мальчик, который, судя по сходству с ней, был ее братом.