Рубеж - Анатолий Рыбин

— Вижу, — ответил Мельников подбадривающе. — А у меня есть к тебе просьба. Не знаю, как ты отнесешься к ней. Но мне хотелось бы...

— Ох и дипломат ты, Сережа. Не мучай, говори.

Но Мельников не торопился. Он был рад, что жена повеселела, и теперь всячески старался отвлечь ее от тяжелого разговора.

— Она ведь необычная, моя просьба. В разведку хочу послать тебя. Пойдешь?

Наталья Мироновна лукаво скосила глаза:

— Была бы помоложе, пошла. А теперь какая из меня разведчица!

— Ничего, с моим заданием ты справишься... С женой подполковника Авдеева надо познакомиться. Понимаешь, приехала и сидит дома, скучает, а нам вроде и дела нет до нее.

— Почему же нет? — возразила Наталья Мироновна. — Мы с Ольгой уже толковали об этом. Сходим.

— Правильно, может, помочь человеку нужно с устройством на работу. Она ведь молодая. И ребенка оставила у своих родителей не случайно.

— А это модно теперь, — саркастически скривила губы Наталья Мироновна.

Прошло две недели с тех пор, как Марина Авдеева приехала в Степной гарнизон к мужу. Хмурые, дождливые дни перемежались с тихими, сухими, хотя солнце пробивалось из-за плотных осенних туч все реже и реже. Подобно погоде менялось и настроение Марины. Когда шел дождь, а Иван был на полевых занятиях, она подолгу сидела, поджав ноги, на диване и перечитывала свои стихи, написанные в разное время. Кое-что ей по-прежнему нравилось, большинство же вещей раздражали, потому что казались беспомощными.

В сухую погоду она выходила из домика и одна, в легком нейлоновом плащике, бродила по крутояру над лесистой приречной поймой, спускалась вниз, прислушивалась к шороху облетавшей листвы. Иногда у нее вспыхивало желание побежать в домик, сесть за стол и писать, писать. Но оно быстро затухало, и снова душу заполняла грусть, от которой, казалось, невозможно было избавиться.

Ходить в Дом офицеров, где три раза в неделю показывали кинофильмы, ей одной не хотелось. А у Ивана при тех напряженных полевых занятиях и стрельбах, что проводились в эти дни, на кино уже просто не хватало времени. Он приходил поздно, очень усталый. Марина уже не раз говорила ему с гневом:

— И выбрал ты местечко! Не служба — одно наслаждение.

Авдеев всячески старался успокоить жену, объяснял ей, что трудная обстановка вызвана особой ситуацией в дивизии, что дело это временное и нужно немного потерпеть. Но Марина не хотела слушать его, раздраженно отмахивалась:

— Хватит, Ваня. Молодость не вечна, разбрасывать ее по лесам и степям по меньшей мере глупо.

— Зачем же разбрасывать? — Он недоуменно пожимал плечами. — Привыкай быстрей. Еще так полюбишь эти места...

— Ой нет! — Марина печально вздыхала. — Не привыкну я, наверно, к твоему городку. Никогда мне не привыкнуть к тому, что всюду одна, одна, будто сирота какая.

Готовить домашние обеды Марине не хотелось. Да и к чему? Пообедать вместе с Иваном им почти не удавалось. Сколько раз — поджидает, поджидает его да так и не дождется. А вечером, вернувшись с занятий, он устало говорил:

— Извини, пообедал с солдатами в поле.

Теперь она тоже приноровилась ходить в столовую. Здесь всякий раз, как только она появлялась, навстречу выходила полнотелая приветливая официантка Татьяна Степановна и приглашала Марину к длинному столу, покрытому новой белой скатертью. Вначале Марина от такого особого внимания испытывала неловкость. Потом привыкла.

Однажды, когда она просматривала меню, чтобы заказать обед, к ней подошла Татьяна Степановна с двумя женщинами, уважительно сказала:

— К нам приехали гости. Знакомьтесь, пожалуйста.

Гостями оказались Наталья Мироновна Мельникова и Ольга Борисовна Нечаева. Марина сразу догадалась, что женщины приехали специально встретиться с ней, и в первые минуты немного растерялась.

Заметив ее смущение, Ольга Борисовна предложила:

— Давайте ради знакомства пообедаем вместе, — и, повернувшись к ожидавшей официантке, заказала: — Нам, пожалуйста, голубцы, оладьи со сметаной и кофе.

Когда официантка ушла, Наталья Мироновна спросила Марину, пришелся ли ей по душе Степной городок и не скучает ли она здесь по своей сибирской стороне.

— Тоскую ужасно, — откровенно призналась Марина. — Знаете, уже бежать собралась.

— А мне кажется, вы не такая слабая, чтобы отчаиваться, — заметила Ольга Борисовна.

— Это лишь кажется... — поморщилась Марина.

За обедом говорили больше гостьи. Они рассказывали, как сами жили когда-то в этом городке, вспоминали вечера в старом клубе, спортивные праздники на стадионе.

— Я в легкоатлетической секции три года состояла, — похвалилась Ольга Борисовна. — В округ на соревнования ездила. До сих пор значок спортивный берегу.

Марина слушала их внимательно. Женщины ей понравились: простые, веселые. С ними она забыла о собственных семейных неурядицах. А когда узнала, что в том самом домике, где поселилась она с мужем, раньше жили Мельниковы, вдруг оживилась:

— Неужели правда?

Наталья Мироновна, словно по секрету, сказала:

— И осокорь, что рядом с крыльцом, посадила я. «Верно, у крыльца есть осокорь», — вспомнила Марина и предложила:

— Что ж, тогда после обеда отправимся к нам, взглянете на своего питомца.

Ольга Борисовна повернулась к своей спутнице, как бы спрашивая ее согласия. Наталья Мироновна уговаривать себя не заставила:

— Пойдем, конечно, какой разговор!

Через полчаса женщины были уже у домика под осокорем, безлистная верхушка которого снизу казалась рогульчатой радиоантенной. Наталья Мироновна, поглаживая шершавую кору, вспомнила, что на Востоке, у самого океана, она тоже посадила когда-то деревце, только не осокорь, а каменную березку с крошечным кривым стволиком.

— А вы и на Востоке были?! — удивилась Марина.

— Была, но пришлось уехать. Сын заболел. — Наталья Мироновна принялась нервно искать что-то в сумочке, но руки ее вдруг опустились, на лице проступила бледность.

Ольга Борисовна взяла ее под руку.

— Ничего, уже все хорошо, — сказала Наталья Мироновна, стараясь улыбнуться.

Ольга Борисовна помогла ей войти в дом, уложила на диван и, поправив под головой подушку, велела непременно успокоиться. Сама же, уведя Марину в другую комнату, попросила:

— Вы, пожалуйста, не говорите с ней о сыне. Он недавно улетел во Вьетнам, она так переживает.

— Я уже все поняла, — сочувственно кивнула Марина. — У меня тоже есть сын. Я оставила его в Новосибирске и очень скучаю.

— Зачем же оставили?