Изабелла I. Крест королевы - Лоренс Шуновер

— А ты останешься королевским казначеем!

— Если она согласится сохранить за мной этот пост.

— Как будто она станет возражать! Но, Андрес, она должна короноваться немедленно. Члены старых фракций начнут воевать против неё, если она этого не сделает.

— Да, и немедленно. Франция представляет собой угрозу. Португалия тоже. То же самое и с фракциями, которые вечно ослабляют нас. Она должна быть коронована, и чем скорее, тем лучше.

— Я не знаю, как она посмотрит на отсутствие Фердинанда, — с сомнением в голосе сказала Беатрис. — Она может отказаться от коронации до его приезда.

— Но на ожидание нет времени. Это будет фатальной ошибкой, Беатрис.

— Когда он узнает обо всех новостях, то устремится домой в жутко дурном настроении, — произнесла Беатрис. — Он очень тщеславен, хотя скрывает это за внешней сдержанностью. Не могу понять, как она может любить такого человека.

— Он ненавидит евреев и сам — ничтожный человек, — твёрдо заявил Кабрера. — Он называл меня «мой добрый друг». Но причина в том, что у меня в руках ключи от королевских сундуков. Я восхищаюсь его храбростью в сражениях, но он не может обмануть меня ни на минуту.

— А Изабелла?

Кабрера улыбнулся:

— Ты научила меня любить её, а потом, когда я сам получше узнал её...

— Она околдовала тебя? Как и всех остальных?

— Она околдовала и тебя тоже, Беатрис.

— Да, это правда, — нежно отозвалась Беатрис. — Ещё когда мы были маленькими. Узнав её, все проникались к ней любовью — как мужчины, так и женщины.

— А теперь отправляйся к ней, Беатрис. Сообщи, что она королева, по крайней мере если она будет действовать быстро...

— Я-то уж точно действовала бы быстро, — улыбнулась Беатрис.

...Прежде всего Изабелла приказала сделать траурную кайму на знамёнах Кастилии, Арагона и Сеговии в память о покойном короле и приспустить их над башнями алькасара. Сама оделась в траур и целый час молилась, а затем принялась умолять Беатрис и Кабреру подождать до тех пор, пока Фердинанд не получит сообщение и не вернётся из Арагона.

— Я уже отправил курьеров к нему, во Францию и Португалию, и даже в Англию, с известием о смерти Генриха.

— И о твоём вступлении на трон! — взволнованно добавила Беатрис.

Изабелла укоризненно посмотрела на Кабреру.

— Времени очень мало, ваше величество. В действительности его нет совсем. Пожалуйста, дайте мне возможность всё вам объяснить.

Беатрис бросила в сторону мужа предупреждающий взгляд:

— Позволь это сделать мне, Андрес.

Кабрера улыбнулся и, кланяясь, попятился к двери. Это было первое знакомство Изабеллы с вычурным королевским этикетом, который она так часто наблюдала со стороны. Она уже была королевой: монарх умирает, но монархия — никогда; коронация всего лишь формальность, хотя и торжественная, с огромной силой укрепляющая нацию.

Беатрис говорила, то умоляя, то предупреждая, раз даже коснулась опасной темы: огромных личных амбиций Фердинанда. И ей удалось заставить Изабеллу понять, что из-за избытка преданности мужу она может потерять Кастилию в пользу ла Белтранехи. Удар достиг цели: Изабелла вздёрнула подбородок движением, которое Беатрис так хорошо знала.

Изабелла не стала отзывать курьеров, которые неслись во все страны с вестью о том, что она приняла корону.

Несмотря на настойчивое желание Кабреры короновать Изабеллу в тот же самый день, он не смог это организовать. Архиепископ Толедо, чьей традиционной привилегией было короновать монархов Кастилии, прислал курьера с раздражённым ответом, что его преподобие молится за душу короля Генриха и ему потребуется для этого по крайней мере ещё один день.

Кабрера фыркнул:

— Больше похоже па то, что он всё ещё пытается произвести золото в своей лаборатории.

Беатрис задумчиво ответила:

— Я в этом не уверена. Изабелла боялась, что он может не появиться вообще. Фердинанд думал, что Каррилло стаз склоняться на сторону Генриха. Он всегда был самым верным её сторонником, а теперь она уже давно не получала от него известий.

— Тогда мы сделаем её королевой, просто присягнув ей. Это совершенно законно.

— Но это не произведёт такого эффекта, Андрес, Люди почувствуют себя обманутыми, если не увидят корону на королеве Изабелле.

Кабрера кивнул:

— Да, я знаю... Но каждый потерянный день добавляет сил сторонникам ла Белтранехи.

Однако на следующий день Каррилло прибыл: он похудел, постарел, и в его манерах появилась мрачная торжественность. Но Изабелла встретила его так, как будто отношения мёду ними не изменились. Каррилло немного оттаял от теплоты её улыбки.

В этот день в Сеговии лишь его лицо было серьёзным. Все остальные улыбались, простой народ, толпившийся по сторонам узких, вымощенных булыжником улиц, чтобы наблюдать за процессией, был в полном восторге. Даже когда умирает добрый король, его преемника приветствуют с радостью: один период истории заканчивается, и естественно ожидать, что будущее станет ещё лучше, чем прошлое. Но, когда умирает плохой король, чьё правление не принесло ничего, кроме несчастий, надежда на лучшее будущее превращается в исступлённую веру. Таково было настроение, исходившее от толпы, и оно передавалось и Изабелле.

В платье из белого атласа, украшенном горностаем, она ехала на белой лошади, покрытой попоной из золотой ткани, доходившей почти до самых копыт. На попоне были искусно вышиты красные львы Леона и чёрные замки Кастилии. Голова Изабеллы была непокрыта — на неё будет возложена корона.

С правой стороны, держа лошадь за серебряную узду, шёл архиепископ Каррилло, в пурпурном одеянии, в перчатках и митре, опираясь на свой епископский посох. Слева, тоже держась за узду лошади, шёл улыбающийся Андрес де Кабрера, на голове у него была изящная бархатная шапочка, а грудь украшала массивная золотая цепь — отличительная черта занимаемого им поста.

За ними следовал отряд всадников со шпагами у пояса и золотыми шпорами на сапогах, с лентами, крестами и звёздами, сверкающими на груди, а затем шли два молодых пажа знатного происхождения, неся на бархатной подушечке самое ценное сокровище, когда-либо доверявшееся сундукам Андреса де Кабреры: корону святого Фердинанда, которой было триста лет, Изабелла вспомнила, что святому Фердинанду тоже пришлось бороться с фракциями, после чего и возник союз Кастилии и Леона. В результате брожения ума, когда несущественное порой выходит на первый план, особенно под влиянием сильных эмоций, ей приходили странные мысли, например: были ли святой Фердинанд и его жена счастливы? Как странно думать, что и у святых бывают жёны, хотя бесчисленное множество их было женато. Но это её не касалось. Она сама была замужем не за святым, и эта мысль вызвала улыбку на её лице, необыкновенно красивом в этот день. Сияющая улыбка, щёки, порозовевшие от ветра, золотой блеск ткани, отражающийся в медных волосах, — всё это подчёркивалось сверкающей белизной платья. Поражённые её поистине неземной красотой, люди начали выкрикивать приветствия в честь Изабеллы: