Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945 - Вальтер Гёрлиц

VIII

9 апреля Людендорф приступил ко второму акту драмы, начал наступление на этот раз между Армантьером и Ле-Бассе. Основной удар был нанесен по двум португальским дивизиям, входящим в состав 1-й британской армии и ранее не принимавшим участия в боевых действиях. Превосходящая по численности германская армия хлынула в образовавшуюся брешь, но к 25 апреля наступление вновь захлебнулось. Потери немцев на тридцать процентов превышали потери союзников, и уже появились скептики, вроде генерала фон Лоссберга, начальника штаба 4-й армии, высказавшие сомнения относительно окончательного исхода. Получалось, что бессмысленно проливается кровь, что все действия противоречат истинному духу искусства ведения войны.

Однако Людендорф отчаянно стремился прорвать вражескую линию и обеспечить свободу маневра. Итак, наступил третий акт драмы. Этот акт состоял из отвлекающего наступления на активно сопротивляющийся Шменде-Дам, чтобы затем возобновить операции против британских армий во Фландрии. Третье германское наступление, вместившее усилия огромной армии и артиллерии, увенчалось взятием Суасона, и германские войска опять подошли к роковым водам Марны, оказавшись в семидесяти километрах от Парижа у Шато-Тьерри. Над французской столицей появилась германские аэропланы. Париж подвергся артиллерийским обстрелам. 5 июня, уже в третий раз, германское наступление было остановлено. Примерно в то же время генерал фон Куль заявил, что нехватка танков может оказать решающее значение.

Приблизительно в это же время полковник фон Гефтен, начальник внешнеполитического отдела Верховного командования (офицер связи между Генеральным штабом и министерством иностранных дел), вновь вернулся к идее о политическом наступлении. Он предложил начать пропагандистскую кампанию с помощью людей, занимающих видное положение в общественной жизни страны, которые смогли бы представить Германию как защитника западных государств от большевистского Востока. Он надеялся, что таким образом удастся сохранить завоеванные территории в Восточной Европе. Однако к тому моменту отношения между Верховным командованием и министерством иностранных дел совсем разладились. Людендорф с подозрением относился к пацифистским настроениям Кюльмана, статс-секретаря министерства иностранных дел. Безропотно сидящий в штабе император жаловался, что Верховное командование, рейхстаг и канцлер тянут его в разные стороны. Кюльман ясно видел, что основа любого движения к миру заключается в проявлении готовности восстановить независимость Бельгии. Людендорф утверждает, что в период с мая по июнь он убеждал министерство иностранных дел выступить с примирительным заявлением в отношении Бельгии; его последующие действия явно опровергают это утверждение. 24 июня Кюльман заявил в рейхстаге, что, столкнувшись с существующей вражеской коалицией, «войну нельзя закончить чисто военными средствами, без всяких дипломатических переговоров». Людендорф пришел в ярость. Подобное заявление, по его мнению, был сродни пораженчеству. Вместе с Гинденбургом они потребовали отставки Кюльмана. Новым статс-секретарем стал адмирал фон Гинце, военный представитель в Санкт-Петербурге. Людендорф все еще верил, что Англию стоит выслушать только в том случае, если она по собственной воле обратится к Германии.

В этот период дела на домашнем фронте шли все хуже и хуже. Германия голодала, а партия Тирпица и Каппа (Vaterlandspartei), высказывая неуместные замечания, что война продолжается с целью удовлетворить аппетиты капиталистов, еще сильнее обостряла обстановку. У Людендорфа возникли очередные проблемы. Страшные бои во Франции исчерпали германские резервы. Требования Людендорфа о немедленном призыве в армию двухсот тысяч человек оказались тщетны.

IX

15 июля Людендорф отдал приказ о наступлении на Реймс, на этот раз с двух сторон силами двух тысяч батарей и сорока семи дивизий. Цель: отвести формирования врага от Фландрии, где опять планировалось мощное германское наступление. Информация о германских планах попала к врагам. 18 июля Фош, незадолго до этого назначенный командующим всеми франко-британскими силами, нанес танковый контрудар по германской армии в районе леса Виллер-Коттерэ и отбросил германскую армию на сорок пять километров. Десять германских дивизий были полностью уничтожены. Фактически Людендорф отдал приказ об отступлении еще 17 июня. Французы развивали успех под аккомпанемент тяжелых арьергардных боев, продолжавшихся до августа. Гинденбург уже понимал, что произойдет дальше. Он писал жене, что, если война будет проиграна, в этом нет его вины. Вина ляжет на родину, которая не смогла передать необходимый боевой настрой своим гражданам. Он не считал, что голод может служить достаточным оправданием. Как и Людендорф, Гинденбург полностью потерял связь с реальностью.

8 августа 4-я британская армия перешла в наступление на фронте между Альбером и Морейлем. В состав наступательной группировки были включены шестьсот тяжелых и средних танков. В боевой готовности находилась кавалерия. Порядка шести германских дивизий были попросту смяты. Это было начало конца. Отступающая пехота встречала подходящие резервы криками «Штрейкбрехеры!», это означало протест отчаявшихся людей, потерявших остатки последних сил. Теперь германское командование отказалось от наступательных действий и приняло решение перейти к обороне. Германские дивизии, хотя все еще вели упорное сопротивление, неуклонно отступали к Бельгии. По признанию Людендорфа, 8 августа 1918 года являлось самым черным днем германской армии в истории мировой войны. В этот день пришло осознание, что война проиграна. Армия должна любой ценой получить передышку, добиться перемирия, чтобы восстановить подорванную мощь. 13 августа в Спа состоялось заседание совета под председательством Вильгельма II, на котором присутствовали Гинденбург, Людендорф, Гертлинг и Гинце. Людендорф предложил продолжать оказывать решительное сопротивление и удерживаться у Бельгии. Гинденбург соглашался неофициально позондировать почву о проведении мирных переговоров, но не более того. Пока не улучшится военная ситуация, считал он, не должно идти речи об официальном предложении мира. Однако они оба согласились с предложением императора начать мирные переговоры через нидерландскую королеву или испанского короля.

Поскольку Людендорф относился к той категории людей, которые видят цель войны только в полном уничтожении врага, он легко мог представить, какие мирные условия будут навязаны Германии, а потому хотел заставить армию и народ сделать последнее, колоссальное усилие. Вся беда заключалась в том, что массы больше не желали подчиняться. Народ жаждал мира. Людендорф был готов сотрудничать даже с социал-демократами, только бы они подняли массы на последний бой. Ни Людендорф, ни Гинденбург все еще не понимали, что больше не властны над ситуацией. Теперь ими управляли силы, доселе им неизвестные.

X

Теперь Людендорф отказался от гибкой защиты в пользу лозунга «Стоять, где стоим», но после августовских событий враг доказал абсурдность этого призыва. Французы перешли в наступление в направлении на Шони, а британцы – в направлении на Бапом. В обоих направлениях использовалось большое количество танков и, несмотря на отсутствие какого-либо плана танковой атаки, наступление увенчалось успехом. В сентябре впервые предприняли атаку американцы, и Людендорф спешно приступил к строительству укрепленных позиций на Маасе и Рейне, одновременно приводя в порядок крепости Эльзаса и Лотарингии. На протяжении всего этого времени широкие масштабы приняли дезертирство и сдача солдат в плен, тем не менее старые, закаленные в боях дивизии не могли не вызывать уважения британских генералов, многие из которых понимали, что до окончательной победы остался год, максимум два.