Пастернак, Нагибин, их друг Рихтер и другие - Игорь Викторович Оболенский

Шостакович снова приблизился к ней и, решив, что она не поняла анекдот, снова рассказал его с теми же самыми словами.

Елена Сергеевна вновь ничего не сказала в ответ…

* * *

16 мая – в день рождения Михаила Афанасьевича – мы ходили с ней на улицу Фурманова к дому, где они жили, поднимались по лестнице до их квартиры.

Тогда она мне и рассказала о пророчестве Булгакова о том, что его гроб стукнут о стену, когда станут спускать по лестнице…

* * *

Елена Сергеевна на тридцать лет пережила Булгакова. Ее не стало летом 1970 года.

3 июня в Еленин день мне моя дипломница подарила какие-то уникальные розы золотого цвета. И я позвонила Елене Сергеевне:

– Я должна вас увидеть на одну минуту. Она ответила:

– Приезжайте.

Я приехала с цветами. Помню, она была в синем капоте с блесточками и в больших золотых сережках, так было красиво. Елена Сергеевна показала мне квартиру после ремонта: комната была темно-синяя, а мебель красного дерева. Такое изысканное сочетание.

Я отдала букет, пожелала ей счастья. И это был последний раз, когда я ее видела.

* * *

Накануне кончины Елена Сергеевна была на спектакле «Бег», вернулась взволнованная, кажется, ей понравилось. Легла спать и умерла совершенно как ее Маргарита – схватилась за сердце, и все…

Меня в те дни не было в городе. И Славы не было. Но о ее смерти Рихтер узнал первый.

Приехал ко мне и говорит:

– Сейчас ты будешь кричать.

Я сразу поняла, о ком он говорит.

– Елена Сергеевна? – спросила я.

Светик кивнул.

И я зарыдала…

Глава третья

Юрий Нагибин

Вообще, в этот раз я хотел просто повидаться с Верой Ивановной и расспросить ее о сегодняшнем житье-бытье.

Ну нельзя же, в самом деле, каждый раз просить человека вспоминать о днях минувших.

Но сама Прохорова, обратившись мыслями в прошлое (потому, наверное, она так часто говорила, закрыв глаза), не хотела слишком быстро возвращаться в день сегодняшний.

Да и аспирант, занятие с которым было назначено в этот день, на урок почему-то не пришел Получается, у нас было время.

И тогда я попросил ее рассказать о писателе Юрии Нагибине, о котором Вера Ивановна еще во время нашей первой встречи сказала: «О ком я вспоминаю с благодарностью, уважением и признательностью – это Юра Нагибин»…

ЮРИЙ НАГИБИН

Родился 3 апреля 1920 года в Москве. В этом же году отца Юрия, Кирилла Нагибина, расстреляли за «сочувствие мужикам». Официальным отцом писателя считался друг Кирилла Нагибина адвокат Марк Левенталь, чье отчество и носил Нагибин.

Учился в медицинском институте и во ВГИКе, но не окончил их. В 1940 году опубликовал первый рассказ и был принят в Союз писателей СССР. Был шесть раз женат. Автор сценария более, чем к 40 фильмам. Самые известные из них: «Председатель» (1964), «Бабье царство» (1968), «Красная палатка» (1969), «Директор» (1970), «Дерсу Узала» (1975), «Петр Великий» (1986). Несмотря на множество опубликованных повестей и романов, самым «громким» наследием писателя считается его «Дневник», который Нагибин вел на протяжении многих лет (с 1942-го по 1986-й) и с беспощадной откровенностью заносил в него свои мысли о себе и окружающих. Скончался 17 июня 1994 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище, хотя в «Дневнике» сам пишет о желании «лечь на Востряковском», где похоронены мать и ее муж.

Нагибин обожал собак. На протяжении всей жизни у него были псы только одной породы – эрдельтерьеры.

Говорят, что хозяева бывают похожи на своих питомцев. Так вот эрделей отличает живость, которую они сохраняют до последнего дня… Рассказ Нагибина «Зимний дуб» раньше (хотя, может, и сейчас) был в школьной программе по литературе. Но я знал Нагибина в первую очередь благодаря его сценариям.

И прежде всего – к фильму «Председатель».

ИЗ ДНЕВНИКА ЮРИЯ НАГИБИНА: 1965.

Картину сперва просто решили не выпускать на экран, потом ее искромсали и пустили по клубам, но в день премьеры, даже в самый час ее опять запретили; мы выступали перед зрителями в кинотеатре «Россия», а по всей Москве сдирали афиши с лицом Ульянова, сдергивали натянутые между домами плакаты, извещавшие о выходе фильма, рушили фанерные рекламные стенды. Картину, в конце концов, разрешили. Она прошла с небывалым успехом, истинно народным. Не знаю, имела ли хоть одна наша картина такой успех. Может быть, «Броненосец „Потемкин"», «Чапаев», «Путевка в жизнь».

Ее просмотрели буквально все взрослые люди, ибо детям до шестнадцати лет на картину вход был запрещен. Почему? В картине нет никакой эротики, но есть правда о прошлом, да и только ли о прошлом? – а это пострашнее альковных соблазнов. Правда приравнивается к порнографии. Успех картины был настолько велик, что даже пресса, настроенная поначалу крайне враждебно, сдалась и начала хвалить, сперва сквозь зубы, потом взахлеб».

* * *

«Председатель» – это история о председателе колхоза Егоре Трубникове, который пытается восстановить родное хозяйство. Которое на самом деле находится в упадке не только из-за войны, но и из-за «разрухи в головах». Трубников помнит, каким колхоз был раньше, и мечтает вернуть ему былое процветание. Таким же «председателем» был и Нагибин, заставший «серебряную пору» русской литературы.

* * *

Он появился на свет, когда еще творили Блок, Есенин, Маяковский. А Мандельштам и Булгаков и вовсе были его соседями по дому на улице Фурманова… Повесть «Встань и иди» – одно из самых пронзительных произведений советской литературы.

Но несмотря на десятки рассказов, повестей и сценариев, для многих Нагибин навсегда останется автором скандальных дневников.

«Скандальных» не потому, что на его страницах открыты какие-то секреты. Скорее наоборот, громкую славу записи приобрели как раз потому, что озвучили то, о чем до этого во всеуслышание говорить было не принято. Нагибин беспощадно жестко относился к жизни. И она, кажется, платила ему взаимностью.

Хотя со стороны все выглядело более чем благополучно.

* * *

Книги писателя выходили в Германии, Венгрии, Франции. В Италии он вообще был одним из самых популярных иностранных писателей, удостоенным не только престижных литературных наград, но и чести специально написать книгу о Тинторетто, обожаемом итальянцами мастере. Правда, в советские годы изданные за границей книги часто не доходили до самого Нагибина, отчего он, по его признанию, порою даже не верил в их существование. Да и заработанные гонорары он стал получать лишь в последние годы. До этого даже из находившихся на собственном счету 15 тысяч долларов он имел право получить максимум