Я не выйду за варвара - Мирослава Вишневецкая

Дерево тревожно цокнуло в ансамбле со всем своим содержимым. Всё. Отступать некуда. Из последних сил сдерживаясь, я навис над ней, хищным прищуром глядя в испуганные глаза, а затем уперся руками в мебель по обе стороны от Нее. Все это время я не терял с ней зрительного контакта.

«Ну вот ты и попалась, моя мучительница», — подумал я.

Анна Аврора резко замолчала, стоило ей попасть в ловушку, и покраснела еще гуще, стараясь не смотреть вниз. Герцогиня не могла закрыть глаза, тем самым проявив слабость. И в то же время она боялась опустить голову и увидеть мою голую грудь вблизи. Девушка что есть мочи вжималась в трюмо, стараясь увеличить между нами расстояние, но чем больше она пыталась, тем ближе я подходил.

О, Боги, как же она пахла. Не лавандами, жасминами или каким-то столичными духами. Нет. Она пахла собой и этот запах до одури пьянил меня похлеще всякого рома, с каждым вдохом все больше отрывая от реальности.

Однако рано я радовался затишью. Анна Аврора не из тех, кто так быстро сдается. Она вообще ни разу не сдавалась просто так. По крайней мере мне. Слушала всех, кроме меня: Джорджа, Старейшину, лекаря, Годрика…

Анна Аврора начала рыскать рукой за спиной, в поисках очередного «оружия» на трюмо. Это так на нее похоже. Я даже разрешил Ей сделать это «незаметно» для меня. Девушка понимала, что серьезного вреда она мне не нанесет всеми этими безделушками, но желание хоть сколько-нибудь сделать мне больно так и клокотало в ней. Хотела, чтобы я так же, как и она страдал. Но я и без того уже измучен.

Особенно сейчас, когда повис так близко над ней, но все еще не коснулся, когда слышу ее горячее дыхание, обжигающее мне грудь в том месте, где бешено колотится сердце, и запах… Боже, ее дурманящий запах. Я и так уже на пределе.

Ну же, Анна Аврора, давай. Риски. Тогда меня уже ничего не остановит.

И она рискнула.

Нащупав дрожащей рукой острую заколку она попыталась ткнуть в меня ею. Но я ловко перехватил Ее руку, ощутил под пальцами ее мягкую кожу и…‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это стало последней каплей моего терпения.

Все мои барьеры, которые я так тщательно выстраивал, в один момент рухнули. Я окончательно утратил над собой контроль. Слетел со всех катушек. Как дикий зверь я схватил Анну Аврору и прильнул к ее губам, словно к источнику.

Я так долго страдал от этой мучительной жажды, что сейчас, дорвавшись, никак не мог напиться. Я жадно глотал каждое мгновенье и блуждал руками, где можно и нельзя: грудь, спина, ягодицы, бедра. Я был везде. Это оказалось даже лучше, чем в моих порочных снах.

Золотые цепочки Ее наряда вместе с полупрозрачными черными шелками, быстро капитулировали под моими пальцами, издавая приятный уху треск, в то время как их хозяйка не желала сдаваться. Она брыкалась, словно дикая кошка, не давая себя приручить. Возмущенно мычала мне рот, пыталась бить меня и царапать. Даже языком и то оказывала сопротивление, напрасно пытаясь убежать от моего. Но мне было уже все равно. Она довела меня. Я уже не мог остановится.

Мне вдруг стало плевать, что на шум сюда может, как и в прошлый раз, заявиться Джордж, что он непременно казнит меня за содеянное, что Империя падет при его убогом правлении и так далее по списку. Я готов был променять все за ночь с ней. И пусть на утро она ненавидит меня еще сильнее. Одной причиной больше, одной меньше. Я же и так для нее тиран, неотесанный варвар, насильник. Так буду соответствовать ее ожиданиям

Мне было настолько хорошо, что я никак не мог заставить себя отпустить Ее. Жалкое сопротивление Анны Авроры лишь сильнее распаляло меня и я впивался в нее все больше и больше. Я понял, что окончательно рехнулся, когда мне стало казаться, что она…

Отвечает мне…

Этого не могло быть. Это просто сладкий дурман, плод моей больной фантазии, пьяный бред. Да что угодно, только не правда. Но ощущения от происходящего были настолько реальными, что я не раздумывая поддался наваждению, наслаждаясь картиной, что рисовало мое опьяненное ромом сознание.

В моем сладком бреду Анна Аврора без стеснения пробиралась руками под мою расстегнутую рубашку. Ее нежные прикосновения заставляли мое сердце стучать в ушах, а грубая кожа покрывалась россыпью предательских мурашек. Она поддалась мне, позволив мне углубить поцелуй, а после и сама перешла в наступление. Анна Аврора таяла в моих руках, жадно покрывая поцелуями мои губы, щеки, шею.

«Витторио», — шептала она при этом и шепот этот звучал для меня, словно райская песня.

«Я люблю тебя», — вырывалось из ее уст.

«Пожалуйста, забери меня… Не отдавай ему…».

Она без смущения стягивала с моего тела рубашку, позволяя делать с ней тоже самое. Шелковое одеяние послушно сползало с Ее плечей, открывая хрупкие ключицы. Я касался их своими губами, оставляя на бледной коже алеющие следы. Спускался все ниже и, когда достиг груди, она вздрогнула, больно вогнав свои ноготки в мои плечи, чем вызвала у меня глубокий утробный рык.

Я рывком подхватил Ее на руки и усадил на трюмо, вклинившись между бедрами. Мои руки бесцеремонно скользнули под подол платья, сжимая их и пробираясь все выше Я резко подвинул ее к себе ближе, хотя казалось, куда еще. А она, так послушно себя вела…

Снова прильнув к Ее губам, задыхаясь от страсти, я продолжал творить под ее платьем все, что мне только вздумается. Мой персональный рай втягивал меня все сильнее пока нас, вернее меня, не отрезвил металлический звук, а за ним грохот бьющегося о пол стекла…

Анна Аврора:

Мы так были поглощены друг-другом, что не заметили, как столкнули с трюмо статуэтку. Громкий звук, с которым металлическая птица коснулась пола, заставил все внутри встрепенуться, а пустившаяся за ней хрустальная шкатулка разбилась вместе со мной о жестокую реальность. Звон разлетавшегося на осколки стекла окончательно отрезвил нас… или вернее сказать меня. Потому что Витторио эта участь явно не грозила.

Эрл был неприлично пьян, что вызвало у меня невольное сравнение с Джорджем. И пусть доселе во мне жила абсолютная уверенность — Витторио не такой, но факты говорили о другом. Еще как «такой». Похоже пристрастие к крепким напитком это у них семейное. От нордорийца разило так, словно он опустошил все алкогольные запасы столицы, не меньше.