Я не выйду за варвара - Мирослава Вишневецкая

Я немного отстранилась от него, но наши губы все равно продолжали находиться неприлично близко. Он учащенно дышал мне в лицо этими хмельными парами и я не могла понять от чего сама пьянею. То ли от запаха рома, то ли от затуманенного взгляда его почерневших глаз. Но одно я понимала точно — я не должна была снова поддаться этому влечению, ведь это все неправда. Он ненавидит меня из-за моего сходства с Вильгельмом І и никогда не почувствует ко мне что-то большее.

— Варвар! — крикнула я от и влепила ему пощечину.

К моему удивлению, Витторио смиренно принял этот удар, даже не пытаясь остановить меня. Но я и так не собиралась останавливаться. Во мне клокотала обида. Я чувствовала себя униженной и порочной. Как он мог? Хотя… Чему я удивляюсь? Ему вообще все равно с кем: женится на одной, целует другую. Он же варвар, ему не присущи такие добродетели, как порядочность и нравственность. К тому же он еще и мертвецки пьян.

Да я попросту оказалась первой попавшейся женщиной, с которой он решил предаться плотским утехам. Или еще хуже — он желает этим обесчестить меня, растоптать и унизить. Но разве я виновата, что в мои жилах течет кровь императорской династии? Разве я выбирала, чтобы мой отец был из рода Бенкендорф?

А с другой стороны, имею ли я моральное право его осуждать, если сама ничем не лучше? Витторио ведь мужчина в конце концов. Для его чести и репутации не играет роли с кем делить ложе. Я же, если допущу близость, не просто потеряю свое лицо, я опозорю весь свой род. Это тяжкий грех. Меня будут ждать адские муки после смерти, не смотря на то, что я испытываю их уже сейчас.

В порыве гнева я попыталась хоть сколько-нибудь оттолкнуть от себя Эрла, что привело к обратному эффекту. Витторио не только не отодвинулся, но и еще больше одернул меня к себе. Клянусь, если бы воин не держал меня так крепко, я бы подпрыгнула до самого потолка от ощущений внизу.

Дело в том, многие мои подруги уже были замужними дамами и надо сказать, что на наших девичьих посиделках по вечерам мы успевали обсудить с ними не только новые шляпки в ателье мадам Хёрт. В связи с чем я смутно «догадывалась», что касается меня через грубую ткань его штанов. Однако руки Витторио по-прежнему впивались в мои бедра, поверх которых он так старательно задрал платье, и у меня не было ни малейшего шанса двинуться с места.

К тому же, не считая тех самых штанов, на нем больше ничего не было. Ну разве что сапоги. Правда это совсем не спасало. Ибо неприкрытые мужские ступни меня смущают далеко не так сильно, как торс. Особенно, когда он такой, как бы это сказать. Рельефный что ли. Внушительные бугорки мускулов Эрла были усыпаны многочисленными зарубцевавшимися шрамами.

Эти безмолвные свидетельства о его воинственном прошлом местами покрывались порослью жестких темных волос. Я с удивлением рассматривала тело варвара. Подруги говорили, что кожа мужчин имеет куда больше растительности и были правы. Я невольно глянула на свою грудь, сравнивая насколько бархатной и голой была моя кожа, а у Витторио вон даже от живота вниз шла темная дорожка и…

Точно! Моя грудь!

Она в данный момент была еще менее прикрыта, чем у Витторио ибо у него она хотя бы от части пряталась под волосами. Осознав сей пикантный факт, я быстро скрестила руки, стараясь натянуть платья обратно. И желательно по самое горло, не смотря на то, что портной отнюдь не предполагал в нем наличие высокого воротника. Но мои попытки были беспардонно прерваны.

Эрл уткнулся лицом мне в шею, из-за чего я аж замерла не дыша, пока сам Эрл ни в чем себе не отказывал, опаляя меня учащенным дыханием. Его пробирала мелкая дрожь, напряжение под единственной частью гардероба нарастало, а руки с такой силой сжимали мои ноги, что я не могла шевельнуться. И сердце мое, на секунду тоже как будто бы замерло.

У меня вдруг мелькнула мысль, что скоро, возможно точно также, меня будет держать… не Витторио.

Джордж.

Его грязные лапы будут беспардонно задирать подол моих вычурных одежд, сшитых по его вкусам и нравам. Он будет терзать мое тело, творя с ним похабные деяния, и все из-за него. Витторио отдал ему меня, кинул в пасть мерзкому чудовищу, желая отомстить мне за мое императорское происхождение. А в добавок еще и сам решил позабавится.

Нет. Это слишком больно.

— Не трогай меня! Слышишь?! Убери свои руки, не прикасайся ко мне! — кричала я, словно он мог меня понять.

Бесполезно. Он, кроме моего имени, и слова на эльратском не знает. Только смотрит в упор своими синими глазами. Я хотела отбиться от него, толкнув ладонями в плечи. Но едва мои пальцы коснулись оголенной кожи воина, я тут же одернула руки, будто от раскаленного металла, а мои щеки вспыхнули огнем.

Эрл очень остро отреагировал на мое сопротивление. Я поняла, что совсем утратила контроль на и без того слабо контролируемую ситуацию, когда он рывком закинул меня на плече и понес в сторону кровати. Все мое естество вмиг охватила паника. Мне стало страшно. Целовав меня, Витторио не отличился особой нежностью, хотя безусловно его прикосновение были намного мягче. Сейчас же от этой маломальской мягкости не осталось и следа.

— Нет! — пропищала я на нордорийском.

Старейшина обучал меня языку не так долго. Я знала пока очень мало, но такую простую лексику уже усвоила и даже начала применять на практике. Увы воин не оценил моих лингвистических подвигов, молча продолжив путь, и я попыталась снова:

— Эрл Витторио, извините меня! — умоляюще вскрикнула я на нордорийском. — Пожалуйста, нет!

Кажется, таки подействовало! Он вдруг замер у кровати, после этих слов. Я ощутила, как его грудная клетка сжалась, медленно выпуская воздух. Он стоял так еще какое-то время делая глубокие вдохи, а потом спокойно, словно мешок картошки, скинул меня на кровать, после накрыв с головой одеялом. Ужасный жест. Ему было настолько неприятно видеть мое лицо, что он предпочел накрыть его тканью?

Когда я сдернула с головы одеяло, он уже покинул покои. Тихо так, как кот, и быстро, что я даже не заметила, как он вышел. В проеме двери уже виднелись горничные и стражи, активно набивающиеся в мою спальню.

Они подбежали ко мне, чтобы убедиться все ли со мной в порядке и я тут же снова нырнула с головой под одеяло. Мне не хотелось, чтобы они видели, как мои глаза опять наполняются слезами. Я долго вздрагивала в беззвучных рыданиях в царившей вокруг тишине, пока не ощутила через покрывало чью-то теплую руку на своем плече.

— Ваша Светлость… глухо, словно прося разрешения, спросил воин.

— Годрик! — всхлипнула я, подрываясь с кровати.

Я ткнулась ему в плече, обнимая его широкую фигуру, и, дав волю чувствам, громко заревела, как малое дитя. Он был единственным моим почти другом можно сказать, не считая старейшину. Всегда учтивый, добрый, Годрик никогда не смотрел на меня исподлобья, развлекал меня умными беседами в минуты уныния и даже разрешал подходить к окну под чутким захватом его крепкой руки.