Рыцарь на золотом коне - Диана Уинн Джонс

– Вот и отлично, – сказал мистер Линн. – Провожу тебя на вокзал и успею к концерту. Пойду позвоню твоей бабушке, попрошу тебя встретить.

Он отправился искать телефон.

– Хочешь кофе? – спросила Анна.

Полли еще не успела полюбить кофе, но все равно смущенно кивнула. Анна тут же вытащила из сумки термос и налила Полли кофе. Он был горячий, крепкий и сладкий, и Полли даже удивилась, так он ей понравился.

Эд Дэвис сказал:

– Чего только нет у тебя в сумке, Анна!

– А сэндвич хочешь? – обратился к Полли Сэм Ренски.

Полли кивнула, и он полез в карман брюк и извлек оттуда помятый сэндвич с сыром в полиэтиленовом пакете. Анна с Эдом рассмеялись.

– У Сэма всегда при себе запас провизии, – сказала Анна.

Сэм расправил сэндвич и протянул Полли.

– Я особенный, – скорбно признался он. – У меня бездонное брюхо. Никто не знает, как я страдаю!

Сэндвич был не только мятый, но и теплый, однако от него Полли почти совсем пришла в себя. Анна налила ей еще кофе – запить еду, и к этому времени Полли узнала их всех так хорошо, что нашла в себе силы слегка смущенно объяснить Сэму Ренски, в чем дело: просто он Тан-Ганивар и все время меняет обличье, а на это уходит много сил.

– Поэтому-то вы все время хотите есть, – говорила она, когда в комнату быстрыми шагами вошел мистер Линн.

– Бабушка просит передать – не волнуйся. Она тебя встретит, – сказал он Полли.

– Спасибо! – от души ответила Полли.

– Том, а ты мне не говорил, что я меняю обличья! – воскликнул Сэм. – А Эд?

– Он делает музыку из воздуха, – сказала Полли.

– Вот-вот! – с энтузиазмом воскликнул Эд. Мистер Линн бросил на Полли заговорщицкий взгляд.

– Иногда, – сказал он, – это бывает смертельно опасно.

– Э-э, полегче! – закричал Эд, и все засмеялись.

– А я? – спросила у Полли Анна.

Полли увидела, что мистер Линн смотрит на нее с интересом. Они ведь еще не решили, чем знаменита Тан-Аудель. Но стоило Полли увидеть Анну, ее спокойное квадратное лицо и глубокие теплые карие глаза, как она сразу поняла, какими супергеройскими способностями она обладает.

– Вы никогда не сдаетесь, – сказала она. – Но главный ваш дар – дар памяти. Вы помните все на свете…

Эд и Сэм хором вскрикнули от удивления и переглянулись.

– Откуда она знает?!..

– Все знать – супергеройский дар Полли, – сказал мистер Линн.

До сих пор Полли не подозревала, что и у нее самой есть дар. Это было неожиданное открытие. Они с Анной посмотрели друг на друга и рассмеялись; Анна даже запрокинула голову – было видно, как ей приятно.

После этого все посерьезнели. Анна с сомнением сказала Полли:

– Ты не будешь сильно возражать, если мы продолжим репетицию?

– Мы согласились дать ту же программу, что и квартет Херцога, – пояснил Сэм, – поскольку уже все напечатано.

– А значит, нам придется играть одну вещь, которую мы исполняли всего раза два, – добавил Эд. – А ритм тут такой, что костей не соберешь.

– Да, конечно. Я не хочу вам мешать, – сказала Полли.

– Ты и не мешаешь, – сказала Анна.

Все подождали, а мистер Линн посмотрел на Полли, нагнув голову, пока она не посмотрела на него в ответ, в точности как тогда, на похоронах, – хотел увериться, что она не огорчилась.

– Ничего-ничего, – сказала Полли, – я почитаю, у меня есть ваша книга.

Мистер Линн кивнул. Остальные сразу поняли, что все улажено, и снова стали играть. Пока они извлекали из инструментов непонятные писки, визги и щипки – настраивались, Полли отодвинула табурет в уголок и вытащила «Золотую ветвь». Однако она прочитала только половину «Временных царей» и ничуть не приблизилась к «Принесению в жертву сына правителя». Наблюдать за репетицией было очень увлекательно. Полли положила книгу на пол и подалась вперед, чтобы все видеть и слышать.

Музыка тут же оборвалась.

– Опять я, да? – взвыл Эд.

– Нет, не ты, – отозвался мистер Линн. – Полли, всеми божественными покровителями супергероев заклинаю тебя: не поступай так с этой книгой!

Полли в недоумении опустила глаза на книгу. Анна рассмеялась:

– Том, а еще говоришь, у тебя нет глаз на затылке!

– Ты раскрыла ее и положила лицом вниз, – произнес мистер Линн. – Бедняжке больно.

– У него пунктик, – пояснил Сэм, обращаясь к Полли.

– Ты уж его ублажи, – попросил Эд. – А то мы репетировать не сможем.

– А иначе я тебе больше ни одной не пришлю, – пригрозил мистер Линн.

Но при этом он приобернулся и посмотрел на Полли, чтобы она поняла: это наполовину шутка, как он любит. Полли поскорее закрыла книгу и положила ее, и репетиция продолжилась.

Теперь, шесть лет спустя, Полли было особенно обидно и непонятно, что в число прочих забытых историй попал и этот день. Ведь в то время она твердила себе, что никогда его не забудет. Неужели она могла забыть, какие они все были добрые и как спокойно, без лишнего шума и суеты выручили ее из беды! Более того, неужели она могла забыть все, что видела и слышала во время репетиции, которая была словно концерт, данный ради нее одной? А они и правда играли ради нее – бросали на нее извиняющиеся взгляды, если вдруг ошибались, и победно улыбались ей, когда получалось хорошо.

Когда они вдруг ошибались, виноватым всегда назначали Эда. Сначала Полли это возмущало. Эд был низенький и кругленький, ростом не выше Анны, и Полли подумала, что все дело в его габаритах. Однако вскоре Полли обнаружила, что Эд сам назначает себя виноватым почти каждый раз, когда ошибается кто-то другой. Она была уверена: это он притворяется, поскольку остальным стыдно признавать свою вину. И даже заподозрила, что на самом деле Эд – превосходный скрипач, хотя играл он всегда с туповато-испуганным видом. На лице Сэма, сидевшего рядом с Эдом, сменяли друг друга замысловатые гримасы. Лицо у него было эластичное, словно резиновое, с длинным носом, почти таким же длинным, как у бабушки, и длинным подбородком, похожим на носок галоши. Ростом он был почти с мистера Линна, но гораздо костлявее, и скрипка под его длинным подбородком казалась игрушечной. А лицо над скрипкой выпучивало глаза, надувало губы, причудливо морщилось и перекашивалось. Можно было принять его за сумасшедшего, если не знать, что он пропускает через себя чудесные звуки, которые творили они с Эдом. «Такие яркие и резкие мазки звука, – подумала Полли. – Если бы лаймовый сок был звуком, он пел бы, словно скрипка».

Полли далеко не сразу расслышала альт в руках Анны. Похоже, собственной мелодии композитор ему не дал, да и сама Анна не помогала услышать его голос – лицо у нее было безмятежное, только подбородок она слегка выпятила, прижимая инструмент к плечу. Однако в конце концов у Анны все же нашелся собственный отрывок – Полли услышала его несколько раз, потому что Сэм постоянно вступал не вовремя, – и звук у альта оказался живым и насыщенным и совсем не таким низким, как думала Полли поначалу. Играла Анна точно и нежно, совсем как Эд, и в ее музыке звучало радостное волнение, ничуть не вязавшееся с безмятежным лицом.