Первая работа. Возвращение - Юлия Кузнецова

Некоторое время мы топали молча по узкой тропинке между детской площадкой и припаркованными машинами. В центре двора скрипели качели – мальчишка раскачивался, а бабушка стояла рядом с ним и ругала его за то, что у него «весь зад закоченеет». На пятачке в торце дома кружили собачники со своими питомцами. На них строгая бабушка тоже поглядывала неодобрительно. На нас никто внимания не обращал.

Вскоре я замёрзла до костей. Оделась я не для прогулки, и, как ни куталась в Катин подарок, холод проникал всё глубже. Мы шли по хрупкому снегу, похожему на ванильное мороженое. Вокруг валялись банановые шкурки, обёртки от конфет, грязные комки голубых бахил – в нашем доме была стоматологическая клиника, и многие её пациенты поздно соображали, что ушли от врача в бахилах, ленились дойти до урны и бросали голубые полиэтиленовые лодочки прямо под колёса своей же машины.

Смотреть на всё это стало противно. Я отыскала наше окно. Свет не горел. Потом перевела взгляд на окна в соседнем доме. Одно из них оказалось сиреневым.

«Интересно, – подумала я, стараясь не стучать зубами, – окно занавешено сиреневой занавеской? Или занавеска обычная, а лампа – сиреневая?»

– Смотри-ка! – воскликнул Ромка, нагибаясь. – Что это там блестит?

Он что-то поднял. Сначала посветил телефоном, потом поднёс под фонарь.

Это была губная гармошка – длинная, серебристая, с полуистёртыми буквами bee на боку.

– Кто-то потерял, – сказал Ромка.

– Или она у кого-то потерялась, – добавила я и провела пальцем по мокрому серебристому боку. – А может, ей не нравился прежний хозяин, и она сбежала?

Ромка посмотрел на меня, а потом поднёс гармошку к губам.

– Ты что? – с ужасом спросила я и даже схватила его за рукав. – Ты посмотри, в какой она грязи валялась!

– Ты прямо как вон та бабушка, – хмыкнул Ромка.

– Ну серьёзно. Может, она ядовитая? Вдруг в неё специальный яд напшикали какие-нибудь террористы?!

– Знаешь, Маша, – с серьёзным видом ответил Ромка, – всё-таки мы перегружены информацией. Недавно я ходил на тренинг «Очисть своё сознание». Там объяснили, что о хорошем в новостях не пишут. Такие новости никто не читает. А как где случился кошмар – информация тут же попадает в новостную ленту. И люди выстраивают свою линию поведения из этой точки. Точки кошмарной новости. А о реальном процентном отношении плохого и хорошего никто не задумывается.

Он снова поднёс к губам гармошку и заиграл. Вышел мотив, лёгкий и грустный, как заснеженный двор под светом фонаря. Он напоминал мне что-то… Ромка опустил гармошку, а музыка продолжала звучать в холодном воздухе.

– Не знала, что ты умеешь играть… – тихо сказала я.

– В детстве ещё научился. Классе в четвёртом. Сам. По роликам на «Ютьюбе». Нашёл на даче старую папину гармошку и играл на ней. Ты представь! Десятилетний парень взял и научился играть на музыкальном инструменте. А всё потому, что я этого хотел. Когда хочешь что-то изучать, а не когда тебе это навязывают, сразу появляются и силы, и энтузиазм.

Я задумалась, наблюдая, как лучик фонаря танцует на блестящем боку гармошки, а буквы bee совсем исчезают в бликах света.

– С другой стороны, – возразила я, – иногда надо, чтобы навязали. Ты не всегда сам точно можешь определить, что тебе следует изучать и в каких объёмах.

– Не согласен, – покачал головой Ромка. – Это теория жертвы. Стокгольмский синдром. Меня заставили учиться, но мне нра-а-авится, нра-а-авится…

Я покачала головой. Мне хотелось поспорить, и я пыталась вспомнить слова для того, чтобы объяснить свою позицию. Стояла, кусая губы. Так и не придумала ни одного аргумента.

– Хотя, – подумав, сказал Ромка, – иногда так бывает, что вроде бы хочешь учить что-то. А не получается. Не выходит что-то запомнить или что-то посчитать, решить задачу… Хочется бросить в этот момент. И тут нужно, чтобы кто-то надавил. Кто-то знающий, а может, просто верящий в тебя. Или вот ещё подготовка. Допустим, хочешь куда-то поступить. А для этого нужно сдать те предметы, которые ты не особенно любишь. Тогда приходится начинать их… Нет, может, и не любить. Но хотя бы по-человечески к ним относиться. С душой. Они в таком случае как бы становятся частью твоей армии. Которая должна помочь тебе завоевать нужный вуз.

– Ромка… – растроганно прошептала я, снова хватая его за рукав. – Я именно это и хотела сказать! Ты прочитал мои мысли!

– Я такой! – самодовольно сказал он. – Я ещё и вышивать могу, и на машинке тоже!

Я улыбнулась и, сама не отдавая себе отчёта в том, что делаю, взяла его под руку и потащила дальше по тропинке. А Ромка сделал вид, что всё так и должно быть, и снова заиграл.

Я наконец узнала эту мелодию. «Moon River» – «Лунная река», песня из фильма «Завтрак у Тиффани». Мы смотрели его на английском за чаем у Ольги Сергеевны, и это был один из фильмов, который навсегда остался в моём сердце.

– И всё-таки ты какую-нибудь заразу подхватишь, – проворчала я, когда Ромка закончил. – Тут собаки свои дела делают, между прочим.

– А я к губам не прикладывал, – сказал он. – Просто дул. На расстоянии. Вот посмотри. Рот чистый.

Я притормозила и осторожно освободила руку. Сунула её в карман и взглянула на Ромку. Не на рот, а на подбородок. В голову мне полезли какие-то дурацкие мысли. И… и мне показалось, что Ромке – тоже. Но я не знала, так это или нет. Вот как узнать, что в голове у человека?!

И ещё… Снежана не зря, что ли, его ко мне ревновала?

От дурацких мыслей у меня во рту появилась оскомина, будто я наелась кислых яблок. Что-то внутри то ли сломалось, то ли перестроилось. Мне даже послышался лёгкий щелчок.

– Я вот думаю, – тихо сказала я, по-прежнему глядя на его подбородок, – дома-то гармошку можно мирамистином попшикать.

– Ага.

– Тогда нормально будет.

– Ага.

Я порывисто вздохнула, а потом осторожно положила свою руку на Ромкину и сказала:

– Слушай. Зачем всё портить… Мы же хорошие друзья.

– Ага!

– Правда, Ромк. Мы как… как Муми-тролль и Снусмумрик. У Снусмумрика, кстати, тоже была губная гармошка.

– Ага.

– Хорош агакать! Я серьёзно. Я твой хороший друг. Ты для меня очень важен. Поэтому я и… и отказалась идти с тобой на тот тренинг и вообще, – смущённо закончила я.

– Маш, я всё понимаю, – серьёзно ответил Ромка. – И я ценю. Что ты мой друг.

– Ну тогда расскажи мне, как хорошему другу, – делано бодро сказала я, – на какой тренинг ты планируешь идти со своей Снежной Анной?

– А что? – быстро спросил он.