Рождение Контролера - Юрий Никитин

Челубей изумился:

– Здесь еще есть дороги?

Я помалкивал, пыльное облачко уже заметил пару минут тому, ощущение такое, что параллельно с нами в одну сторону мчатся на большой скорости два грузовика с боевиками…

Дорога то понижалась, то приподнималась, в какой-то момент понеслась, как большая ящерица, почти по гребню, Ингрид вскрикнула, по ту сторону горной гряды два военных грузовика несутся с хорошей крейсерской скоростью, и не по бездорожью, у них дорога даже лучше.

Гряда быстро понижается, через какой-то километр дороги сойдутся, что чревато больше для нас, боевиков в кузовах многовато.

– Левченко, – велел я, – остановись. Может быть, нас не заметили.

– Или не обратят внимания, – сказал Куцардис.

Челубей проворчал:

– А чего бы им не поразвлечься по дороге?.. Они здесь власть. И полиция, и судьи.

– Да и палачи, – слабо простонал Затопек. – Хотя кто знает, что хуже, когда режут или когда вот так везут…

Челубей взял штурмовую винтовку, Куцардис положил на колени снайперскую.

Разделяющий нас гребень постепенно понижается, уже видно верх обоих идущих параллельным курсом грузовиков, в кузовах люди как будто впервые заметили нас, в руках появились вскинутые над головой автоматы, кто-то дал длинную очередь в воздух.

– Может быть, – предположила Ингрид со слабой надеждой, – это приветствие?

– Не совсем, – ответил Куцардис. – Я таких ребят встречал не раз. Левченко, дави на газ!

Левченко взглянул на меня, я промолчал, и он рывком бросил машину вперед.

В первом грузовике в кузове один начал поворачивать в нашу сторону пулемет. Еще один поднялся с длинной трубой ракеты «земля – земля», но грузовик качнуло, и он рухнул на своих соратников.

Грузовик остановился, иначе выстрел будет в небо, если не в кабину, видно, как боевики размахивают оружием, кто-то стреляет в нашу сторону, несмотря на расстояние, точно не профессиональные военные, а всякий сброд с оружием.

Боевик с лаунчером встал, расставив ноги, начал ловить нас в крестик прицела.

Я моментально рассчитал скорость движения нашего «хамми», направление и скорость полета ракеты, ее маневренность, заорал:

– Жми по полной!.. А перед поворотом по тормозам!..

Ингрид вскрикнула:

– Ты с ума сошел…

Левченко, сцепив зубы, выполнил мой указ, игнорируя крики Ингрид, что женщины понимают, а когда ударил по тормозам, мимо оконного стекла пронеслась ракета, едва не попортив обшивку, и тут же саданулась в каменную стену гряды.

Взрыв качнул нас, горячая волна ударила в лицо. Я прокричал:

– Жми!.. Должен успеть вон до того гребня!

Ингрид молчала, только выставляет ствол автомата в сторону опасности, а Левченко моментально разогнал «хамми» по этой проклятой дороге, как они только ездят…

Я видел, как ракетчик приложил к плечу лаунчер, через мгновение оттуда вырвалась вторая вспышка огня и понеслась к нам.

– За гребнем, – прокричал я, – тормози!

Через пару секунд автомобиль остановился так резко, как можно только на таких дорогах, на асфальте тащило бы еще пару десятков метров.

По ту сторону гребня раздался взрыв, на головы посыпались мелкие камешки.

– Теперь гони, – велел я. – Больше нас из лаунчера не достать…

Левченко, поглядывая на меня уважительно и полностью игнорируя Ингрид, она все-таки только капитан, да еще женщина, что еще ниже капитана, сдвинул автомобиль с места и погнал достаточно быстро, но не настолько, чтобы это выглядело как бегство.

Я подумал с раскаянием, что парень слишком уж верит в меня, я же доктор не военных наук, но как хорошо, что есть люди, так беззаветно верящие в науку!

Затопек сказал недовольно:

– Да что же это такое… Как будто знают, что у меня пуля в плече, а без меня вас голыми руками бери!

– Даже без перчаток, – согласился Куцардис. – Профессор, это не случайность?

– Не похоже, – согласился я.

– Неужели у кого-то целая область на поводке?

– Это необязательно, – сказал я. – Достаточно сообщить всем, что некие белые наемники уже не наши, и кто перебьет их и заснимет на видео их тела… а лучше их казнь, получит, к примеру, миллион долларов.

Челубей задумался и начал загибать пальцы, Затопек сказал подозрительно:

– Ты мою долю не уменьшай!

Челубей сказал со вздохом:

– Все равно получается мало… Вот если миллион дали за тебя, я сразу такого засранца за борт. А за одного только профессора должны заплатить миллионов пять!

Куцардис вздохнул.

– Значит, о нас знают больше, чем хотелось бы.

– Похоже, – согласился я. – Видимо, настоящий хозяин приглядывал за лабораторией дистанционно с помощью видеокамер… Но после того как фляга с вирусом была вручена посыльному и тот взлетел на вертолете, я думал, следить будет только за драгоценной посылкой…

– Наверное, – предположил Левченко, – хотел дать новое задание ученым, а там такое… Понял, что гонимся за посыльным, велел всем, кого смог нанять, остановить нас…

– И объявил награду, – добавил я. – Чтобы облава стала более массовой.

Левченко гонит на предельной скорости, которую можно выжать из мотора и не вылететь на крутом повороте, я с снайперской сел у заднего борта и наблюдал, как тяжелые грузовики выезжают на нашу общую дорогу.

Куцардис поинтересовался мрачновато:

– Могут быть еще?

– Могут, – ответил я. – Но не слишком много.

– Профессор?

– Здесь не слишком населенные земли, – пояснил я. – Боевикам здесь делать нечего. И быстро не найти тех, кто готов вскочить на коней… Эти вот уже и были в машинах, их просто пустили сразу по новому следу.

Ингрид пробормотала:

– Узнать бы, кто мониторил лабораторию… Вдруг эта сволочь где-то в Москве?

– Ингрид, – сказал я предостерегающе, – смотри, это смахивает на паранойю. Это кто-то из богатых нефтяных шейхов. Скорее всего, саудиты. Но не думаю, что против нас бросят какие-то уж особые силы… Посыльный со штаммом вируса уже наверняка в Эль-Кефе. У нас и там мало шансов его догнать, но на всякий случай нас еще и придерживают…

Челубей спросил недовольным голосом:

– Только придерживают? Даже не стараются в любом случае убить? Как-то обидно. А где горячие арабские парни?

– Что делать, – ответил ему Куцардис. – Ставки настолько высоки, что останемся лично мы живы или нет, для Европы, где погибнут несколько миллионов человек, роли не играет. Как и для ребят халифата.