Проклятые ключи - Анна Ведышева

Раздосадованная вернулась в палаты дочь Ивана. Сожалела, что лица молодого человека не разглядела. Дарина на красоту падка была, что на руку могло старшей сестре сыграть. Кабы хорошо, одной стрелой двух зайцев убить: сестру с грехом и позором под сердцем спровадить да свободой от забот о расточительной девушке избавиться. Вот бы зажила для себя любимой Василиса.

Следующим днем оделась потеплее да побогаче и у колодцу на дежурств отправилась. Деревенские бабы у виска покрутили, думая, что с голоду обезумела бездельница — дочь купеческая. Но когда Василиса с Дареном лоб к лбу столкнулись замерли в изумлении. Никогда не видели они старшую дочь такой вежливой и приветливой, вечно ходила девушка с задранным носом, лишний раз не здоровалась. Наверное, губы берегла, боялась, что на ветру потрескаются. Но сейчас не о скверном характере разговор, а о встрече судьбоносной.

Василиса, когда юношу увидела, дар речи потеряла. Вытянутое тощее лицо со вздернутым круглым носом и глубоко посаженными глазами отпугивало. Но девушка сделала над собой усилие и заговорила первая:

— Здравствуй, добрый молодец! Куда ты каждый день воду таскаешь? — залепетала Василиса. И тут же добавила, пока Дарен от удивления не отошел. — Я со двора купеческого давно тебя заприметила.

Хотела сказать: “Красавца!”, - но зубы не позволили лживым звукам из уст вырваться, сомкнулись, подводя хозяйку.

Дарен посмотрел на девушка, усмехнулся, сразу поняв, что барышня к нему не просто так подошла и голубкой поет. Но перебивать не стал, хотел сперва выслушать о себе слова лестные. Давно никто о нем хорошо не отзывался, больше бездельником либо лиходеем кликали.

— Хотела вот в гости пригласить и послушать о судьбе непростой.

Глаза у мужчины округлились, а рты местных кумушек — болтушек пооткрывались да уши навострились, такая к ним сплетня в руки плыла. Где это видано, чтобы молодая девушка, пусть из брачного возраста вышедшая, в гости юношу приглашала.

Плеснул Дарен воды в ведро, окатил Василису, чтобы та успокоилась с шутками неуместными.

— Ты бы, купчиха, шла своей дорогой, пока не собрала разговоров пустых на безрассудную голову!

Во взгляде огонь вспыхнул, но на то Василиса внимания не обратила. Завелась девушка, как чудная игрушка на ярмарке. Упрямство перемешалось с обидой, мало кто смел Василисе отказывать, а тем более оскорблять прилюдно. И так стыд лопатки колет.

— Я ведь не одного тебя приглашаю, а с матушкой. Сколько живу здесь, никогда не встречала такого, — девушка осеклась под пристальным взглядом, — интересного юноши.

— Что же, — сделал паузу мужчина, при этом лицо почернело, Василису пугая, — коли настаиваешь, придем! — произнес Дарен и, погрузив на коромысло ведра, отправился восвояси.

А девушка стояла ни мертва ни жива. только сейчас сообразила, что черного мага в дом пригласила. Тетушки, что с изумлением за разговором следили, смотрели с жалостью. Давно они на свете живут, колдуна за версту чуют. Оттого нелюдим Дарен да живет на окраине, возле леса. Там то черное ведьмовство незаметно творить можно. Главное, что деревенских лиходей не трогает, как, впрочем и они его не касаются.

Василиса бежала до дома, как угорелая, потеряв пуховую дорогую шаль, которая от матери осталась. Не важны теперь былые воспоминания, подготовиться следовало и Дарину куда-нибудь отправить. Ошиблась женщина, когда сестру за первого встречного выдать собиралась, теперь самой расплачиваться придется.

Первым делом стала родную кровь разыскивать, да к мельнику выпроваживать, чтобы в долг зерна дал, а то зиму им не пережить. Отнекивалась долго Дарина, но поняв, что у сестры особый интерес имеет, отправилась поручение выполнять. В будущем сын мельника замуж ее возьмет, но о том Василисе уже не узнать.

Девушка приготовила все, как учила мать. Последняя знала немало о колдунах и ведьмах, потому что выросла возле старого погоста, куда черный люд порой на шабаш собирался. Но то дело прошлых лет, нынешних времен не касается.

Василиса намыла полы холодной водой из колодца, рассыпала по углах жженую соль, в порог воткнула нож, справа положила вилку. Задумалась, все ли правильно сделала, и переложила предмет с четырьмя зубьями налево. На стол с белой скатертью поставила кувшин с кислым молоком, вчерашний хлеб и вяленое мясо, которое от долгого висения в кладовке покрылось плесенью, но черный народ по-другому не встречали. Нужно сразу дать понять, что колдуну не рады, чтобы быстрее ноги унес.

Василиса стояла в задумчивости, вспоминая наставления матери, но толи слушала она не внимательно, толи много лет с тех пор прошло, не могла восстановить в памяти обряд с кровью, потому делать побоялась. Зря понадеялась, что испорченными продуктами от черного мага откупится.

А надо то было уколоть указательный палец иглой, очертить охранный знак и окропить порог жилища.

Погода вторила настроению дочери купца Ивана. Хмурилась, гоняла серые тучи, зазывала в гости дожди да холода. Того и гляди столкнутся облака и возникнет между ними серебряная молния. Девушка стояла у окна, поджидая прихода званного гостя и надеясь, что он не явится. Долго не приходил окаянный. Устала Василиса, голову склонила и закемарила. Снился ей новый день и солнце яркое. Не пришел колдун, позабыл о встречи.

Жаль, Дарен слов на ветер не бросал. Стоило стемнеть раздался стук в дверь. Подскочила девушка, затряслась, как тонкий листочек. К порогу подошла, но открыть не решилась, сначала надобно сердце дрожащее унять да дыхание выровнять, нельзя магу страх показывать.

— Пришел, как звала, с матушкой, — раздался голос из-за двери. Василиса глупости своей покаялась, но назад время не воротишь, открыла. Впустила колдуна, в руках которого сухая ветка была. Листья не то березы, не то липы, теперь не разберешь. Знак нехороший, как и подарок опасный. Но не сразу девушка дар заприметила. Искала матушку позади колдуна, но никого не обнаружила. Обрадовалась сперва, раз уговор не выполнил, значит, можно выгнать проклятого и не опасаться мести! А потом Дарен заговорил, надежды купеческой дочери, разрушая:

— Вот, — сунул девушке сухую палку в руки, листья с нее на пол осыпались, — матушка моя под этим деревом похоронена. Пришел, как обещал ни один, с ней.

У Василисы горло спазмом свело, не вздохнуть не выдохнуть. Руки задрожали, а глаза слезами наполняться стали. Упала на колени, прося пощады и вызывая смех у Дарена. А потом неожиданно улыбку сменила каменная маска, отчего лицо мужчины показалось кукольным, восковым.

— Условие у меня одно есть. Если жизнь хочешь сохранить, то помочь должна.

Поманил за порог колдун ее, но прежде чем переступить небольшую ступень, наклонился, подхватил вилку и снова посмеиваясь, сказал:

— Положила бы справа…

Заканчивал фразу на улице, но Василиса от страха не слышала и половины слов. Как корова на привязи, шла за колдуном, свою долю проклиная да глупость и расчетливость. Сама виновата, самой и расплачиваться. В голове одна мысль безумная возникла. Шагнула быстрее, руку на плечо мужчине положила и предложила хрипящим от ужаса голосом: