Дикая роза - Альберто Альварес

Томаса удивилась неожиданному возвращению Розы домой.

— Меня с работы выгнали, — объяснила Роза, бессильно опускаясь на кровать.

Себастьян только что позавтракал и собирался спокойно поболтать с Селией. Но в это время в кухню вошел озабоченный чем-то Рикардо и сказал, что хочет, чтобы Себастьян сопроводил его в Вилья-Руин.

— Мы поедем к Розе? — спросил Себастьян.

— Нет. Надо найти медсестру для Рохелио.

— Так для чего вам беспокоиться? Мы с Хаиме сами съездим.

— Нет, я хочу поехать с вами.

Ехать было недалеко. Но за этот короткий путь Себастьян, к которому Рикардо питал полное доверие, узнал, что Роза по-прежнему сердится на мужа и не желает с ним разговаривать. Рикардо дал садовнику деньги, которые тот должен был передать Розе. При этом он предупредил, чтобы Себастьян не говорил, что деньги, мол, от мужа, а то Роза их не возьмет.

— Скажи, что они — от Рохелио.

Когда Себастьян вошел, Роза воевала с попугаем, ни за что не желавшим отзываться на кличку «Креспин».

Себастьян сказал, что заехал на минутку, чтобы договориться насчет медсестры. Хорошо бы она завтра пришла к Линаресам.

Как и предполагал Рикардо, первым желанием Розы, когда садовник протянул ей деньги, было отказаться от них. И как предполагал все тот же Рикардо, она взяла эти деньги, узнав, что их посылает Рохелио.

— По правде говоря, худо у нас с деньгами. А тут еще «затерянный город» сносить собираются. Куда мы денемся?..

Себастьян признался ей, что в машине его дожидается молодой сеньор Рикардо. Может, она хочет с ним поговорить? Но Роза решительно отказалась.

— А вы приходите, пока нас не сломали. Вам я всегда рада… Рикардо обрадовался, когда узнал, что Роза взяла деньги.

Но Себастьян был чем-то озабочен. Когда они уже подъезжали к дому, вдруг сказал:

— Вилья-Руин сносить собираются… Куда они денутся?..

Ванесса еще не видела Рохелио после успешной операции. Она вошла к нему оживленная, улыбающаяся.

— Вот радость-то, Рохелио! — Она поцеловала его и потребовала показать, как он ходит без костылей. — Ужасно за тебя рада! А так как у меня есть и другие причины для радости, я решила навестить тебя.

И она протянула ему изящный конверт. Он смотрел на Ванессу не отрываясь, счастливый ее приходом, и машинально положил конверт на ночной столик.

— Это ты придала .мне мужества для этой операции, — вдруг сказал он. — Ты всегда нравилась мне. Но пока я был калекой, я скрывал это от тебя. Теперь я могу наконец сказать: я люблю тебя…

Рохелио говорил, не замечая растерянности, все более очевидной на лице Ванессы. Она не отвечала ему. И он сказал:

— Я понимаю, тебе нужно время…

Чтобы сгладить возникшую неловкость, он взял в руки конверт.

— А это что?

— Это приглашение на мою свадьбу, Рохелио, — ответила Ванесса.

Он не сразу понял.

— Ты… ты выходишь замуж?

— Двадцать седьмого.

Рохелио сам потом удивлялся, как ему удалось взять себя в руки и внешне остаться почти невозмутимым.

— Поздравляю тебя. Не могу сказать, что рад: ты мне все равно не поверишь… Я знаю счастливца?

— Это Эдуардо Рейносо. Я была с ним на дне рождения Розы.

Рохелио несколько минут молчал.

Ванесса уже собралась уходить, когда он спросил ее, глядя ей в глаза:

— Скажи, если бы ты знала о моих чувствах раньше, до операции, ты бы могла ответить мне на них после того, как я перестал быть калекой?

— Если бы я любила тебя, Рохелио, мне было бы безразлично, калека ты или нет.

Как ни объясняла Эрлинда, что не может взяться за работу медсестры, Роза стояла на своем.

— Я бы и сама помогла Рохелио, — говорила она, — да не умею. И в дом этот не вернусь.

Эрлинда обещала подумать.

Но Роза требовала немедленного ответа. Она даже предложила подруге пойти с ней на ее нынешнюю работу, чтобы тут же все и решить.

— Я пойду с тобой туда, где ты работаешь, — упрямо твердила она.

— Туда, где я работаю? — задумчиво переспросила Линда. Ей давно пора было уже появиться там, где она работала,

и она хорошо представляла себе, что там сейчас происходит.

…Все столики в таверне «Твой реванш» уже заняты. Гремит музыка. Официантки снуют туда-сюда, выполняя заказы посетителей. Кое-кто, уже изрядно выпив, пытается хватать их, когда они с подносами пробираются между столиками.

Леона растерянно сообщает спускающейся по лестнице Сорайде:

— Ее все еще нет… И Сорайда отвечает:

— Знаю. Получит она у меня!

Леона, конечно, начнет заступаться, говорить, что Линда не такая, как остальные девушки этого заведения. Сорайда тут же рявкнет:

— Если она монашка — пусть идет в монастырь!

У Леоны, правда, есть козырь: Линда хороша собой, воспитанна, и клиенты на нее как мухи на мед летят.

Но и у Сорайды есть что возразить: клиенты-то летят, но хлопот с ней масса, а принцессы тут не нужны.

Потом она отправит Леону работать, потому что сегодня посетителей — невпроворот…

Примерно такой разговор и впрямь состоялся у хозяйки «Твоего реванша» с одной из девушек перед самым появлением Эрлинды. И Леона, заведенная Сорайдой, прямо так и сказала запыхавшейся от спешки Линде:

— Вот что, дорогая, или бросай свои дневные медицинские дежурства, или эти, ночные. Сорайда бесится. Беги переодевайся!

Но Сорайда уже была тут как тут.

— Ты опаздываешь каждый вечер на час!

Она схватила Линду за руку и, вывернув ее, показала девушке ее же часы.

— Прости, Сорайда, этого больше не повторится. Я нуждаюсь в работе.

— Не похоже! Иди переодевайся. А переоденешься — не стой, ходи, двигайся!

И Эрлинда побежала переодеваться.

Каникулы у ребят «затерянного города» закончились, а с ними закончилась и вся их «коммерция»: продажа жвачки и газет. Розе надо было искать какую-то другую работу. Но прежде она считала необходимым решить проблему с медсестрой для Рохелио. Ему не нужна была равнодушная профессионалка. Около него должна быть нежная и заботливая девушка, а такой могла быть только Эрлинда.

И, не дав ей как следует выспаться после ночной работы, Роза явилась в дом Фелипы и, пригрозив, что поссорится с подругой, добилась наконец от Эрлинды согласия пойти в дом Линаресов.