Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина - Андрей Мягков

— Может, ее к нам вызвать? Изнасиловать. В смысле — допросить.

— Против нее нет ничего — молчать будет. А у вас что?

— Ну а у меня с Заботкиными, вроде не стыдно рассказать: круг парижского общения младшенького — одни русские, вернее, русскоязычные, там из всех бывших наших намешано, большинство нелегалы, бери голыми руками; последний раз в России был в 99-м, с тех пор ни ногой — есть чего опасаться; но самое интересное — отечественные связи: при Советах был в тесной связке с Модестом Тыно…

— Тыно? — изумился Яшин.

— Да, да, тем самым. Регионы схвачены периферийные, но жирные: Урал, Сибирь-матушка, Якутия, Украиной не брезгует, одним словом, не наш клиент: или на кого-то из СБ работает, или из наших кого прикрывает. А вот братец его — сошка помельче, этот и нас может заинтересовать: какие-то дела с младшеньким своим задумал — в Парижи зачастил. Ну, пленочку-то с их диалогом мы помним, предположения строить можно: итальянку страдиварную умыкнули, фуфлом подменили, пока вроде еще не вывезли, но тужатся — это очевидно, а вот какую следующую ролишку в этой комеди Аркашка-Несчастливцев получил, еще выяснять и выяснять. Он всю жизнь любительской глиптикой прикрывался. — Анатолий Борисович достал пачку сигарет, закурил, спросил укоризненно: — Почему не интересуетесь, что это за зверь такой — глиптика?

Яшин пожал плечами.

— Так это в средней школе в начальных классах проходят, только двоечники и не знают: резьба по драгоценным и полудрагоценным камням. В самых начальных классах.

— Ну то-то же. — Трусс выглядел уязвленным. — Так он из этого предмета начальной школы «крышу» себе смастерил, а на самом деле всю жизнь картишками пробавлялся по-крупному — преферанс, деберц, покер, гастролер, своих «катал» прикармливал, по всему Союзу гулял, а тут, видно, не пошла карта, к родственнику за подмогой ломанул. Ну это-то дело терпит, вернется в пенаты — мы его, голубка, булавочкой в гербарий определим, а вот я намедни твоего подопечного допросил, Твеленева Антона — крепкий орешек, неспелый еще, а удар держит — любой матерый зэк позавидует. Ни с одной стороны, вроде, не замаран, чист, как только что из баньки, покойника спокойней, но вот тут-то моча в голову мне и ударила: интуиция твоя, Севка, сраная меня чуть на тот свет не отправила: ни одной зацепки, ни единого фактика, ничего, а я чувствую твоим мудацким чутьем, что рыло у юноши в говне. Вот прямо твоим чутьем так и чувствую и все тут, ничего не могу с собой поделать, заразная болезнь оказалась эта твоя гребаная интуиция.

Мерин снисходительно ухмыльнулся, сказал, как по плечу погладил:

— А вот как раз в этом случае, мне кажется, вы ошибаетесь: нет там ничего, просто спеси больше, чем гонору, а гонору — чем спеси.

Трусс удивленно вскинул брови:

— Ишь ты, ну-ка повтори, я запишу для потомков. — И полез в карман за авторучкой.

— Может быть, я и ошибаюсь, Скорый тоже считает, что там не все чисто…

— Смотри, Яш, какая скромность нечеловеческая: он ошибается! — Анатолий Борисович в знак возмущения всплеснул руками. — Да не родился еще тот, кто бы его переинтуичил и не родится никогда, я прав, скажи, а он — ошибаюсь, видите ли! Прямо в краску нас с Ярославом вогнал, честное слово. Звони, Яш, немедленно, пусть выпускают этого агнца божьего и транспорт пусть предоставят, суки. — Он протянул Ярославу свой мобильник.

Тот, не набирая цифр заговорил в трубку:

— Отдел предварительных расследований? Яшин говорит, Ярослав Ягударович. Вы какого рожна там у себя невиновных обижаете? Ну то-то же, отпустить и немедленно! — Он вернул Труссу телефон, обратился к Мерину: — Уже выпускают.

Сказано это было настолько серьезно, что Сева расхохотался: все-таки театр в лице Яшина потерял очень много.

— Ладно, спасибо и на этом, может, правда выпустят, он на свободе полезнее будет. Скажите, а от Заботкиных в котором часу позвонили?

— В семь без чего-то, там девчушка — Тошка, да? — очень славная, сказала — ты ей телефон нашей конторы дал, натерпелась страху всю ночь, бедняжка. Назвала свой адрес, мы приехали через час примерно, что-то около девяти без чего-то — Минка в оба конца стоит, по встречной не проедешь, а там у соседнего дома, напротив, уже местная милиция и газетчиков с полсотни, мне показалось, не меньше, и Тошка эта крутится: «Пойдемте, — говорит, — туда, там важнее, там убийство, а у меня только кража, но мне звонили два раза, — говорит, — и тоже хотели убить». По дороге она мне назвала номер мобильника звонившего, я первым делом конечно же попытался узнать, на кого зарегистрирован телефон. И можете себе представить? Не поверите! — Как всякий хороший артист перед важной репликой Яшин выдержал натягивающую до предела нервы слушателя паузу. — На Каликина Игоря Николаевича!

«Реплика» действительно оказалась неожиданной: смерть Каликина Игоря, 1985 года рождения, была констатирована судмедэкспертом не далее, как двое суток тому назад, тело его вместе с телом его матери, Каликиной Клавдией Григорьевны, убитой в тот же день, находилось еще в муровском морге, и специальный ритуальный отдел занимался поисками родственников погибших для организации похорон.

Первым на высказанную Яшиным новость отреагировал Трусс. Он сказал:

— Каликин не мог звонить при всем желании.

Открылась дверь, в кабинет вошел разгоряченный Иван Каждый с громким заявлением:

— Я взял еще банку частика, никогда раньше не пробовал, очень вкусно, и колбаски.

Двое сотрудников встретили его появление молчанием, Анатолий же Борисович окинул вошедшего грустным взглядом, отвернулся и произнес в пространство:

— И все-таки каждый мудак… мудаку рознь.

Иван, не без основания рассчитывавший за проявленную инициативу и оборотистость на начальственную похвалу, поставил принесенные продукты на стол и сказал с горечью в голосе.

— Опять начинаете? Не надоело?

— Мальчик, надоест, когда ты усвоишь, что при входе в помещение, где разговаривают старшие, сначала надо услышать, о чем идет речь, и только потом раскрывать рот со своим частиком. Тебя разве этому в школе не учили? — И, не получив ответа на поставленный вопрос, продолжил: — Так вот, Каликин звонить не мог при всем своем желании, ибо подозреваю, что никаких желаний в тот момент у него уже не было. Стало быть, делаем вывод: или «очень славная девочка» Тошка… я правильно вас цитирую, Ярослав Ягударович? — повернулся он к Яшину. Тот промолчал. — Значит правильно: или эта милая девочка сознательно ввела сотрудника правоохранительных органов в заблуждение, сообщив ему номер телефона накануне ушедшего в мир иной Каликина… ты, кстати, своими глазами видел эти цифры или поверил девочке на слух?

— Или, — буркнул Яшин.

— Понятно, молодец, девочкам надо верить, пятерка по поведению. Так вот, или девочка эта сколь мила, столь же склонна к обману доверчивых дяденек, или же ночному посетителю этой очень славной девочки было выгодно прикинуться перед ней, читай — перед следствием — убийцей Каликина, воспользовавшимся его телефоном. Есть еще несколько гипотез, но, ребята, не молчите — возражайте, соглашайтесь, опровергайте, мне оппоненты нужны, иначе, вы же знаете, — я не гений. Спорьте.