Миссия в Париже - Игорь Болгарин

– Видите ли, там, куда мы едем, люди уже давно отказались от денег. Точнее, собрались от них отказаться. Мы давно там не были. Вероятно, это уже произошло. Я даже почти уверен.

– Что, разве на земле есть такие места? – все еще пытаясь что-то понять, спросил «котелок».

– Советская Россия.

Миронов снова, едва ли не силой, попытался вложить в руки господину в котелке его чемоданчик. «Котелок» неохотно сдался и, видимо, по давней своей привычке ничему и никому не доверять, осторожно приоткрыл его, и убедился, что никакого подвоха нет, что там действительно лежат деньги. Его деньги, вчера им проигранные. Но он по-прежнему ничего не понимал. Сейчас даже больше, чем тогда, когда эти двое подошли к нему. Какая-то мистика! Возвращенные деньги. Граф и князь, которые едут в Советскую Россию, где, как он твердо знал, графов и князей уже давно уничтожили. Всех. Под корень.

– Из какого цирка вас выпустили, господа? – спросил «котелок», решив, что перед ним стоят либо хитроумные мошенники, и от чемоданчика ему еще следует ждать каких-то неприятностей, либо это сбежавшие из лечебницы обыкновенные сумасшедшие. – В той России, о которой я кое-что знаю, уже который год идет война. Там нищета и голод. Князья и графы либо расстреляны, либо бежали. Они наводнили весь наш Стокгольм.

Разговор Миронова с «котелком» явно затягивался. Кольцов начал понимать: здесь что-то не так. Он решил вмешаться и спросил у Миронова:

– Что у вас тут за торг?

– Я же вам говорил: господин не хочет брать деньги. Говорит, это против правил. Говорит, есть кодекс чести, – с какой-то надеждой, что ситуацию еще удастся повернуть в свою пользу и выигранные деньги снова вернутся к нему, слегка соврал Миронов. Ему не хотелось расставаться со вчерашним выигрышем, равно как и не хотелось ссориться с Кольцовым.

– Не совсем так, – неожиданно, с акцентом, но довольно сносно сказал по-русски «котелок».

– Ну почему же не так? Почему не так? – суетливо возмутился Миронов. – Я вам чемодан, а вы – ни в какую.

– Не совсем так, – упрямо повторил «котелок». – Я хотел… как это… понимать, почему? Так не может быть.

– Так бывает, – философски ответил «котелку» Кольцов. – Все просто. Моему спутнику стало стыдно.

– Почему?

– Видите, упирается! Не хочет брать! – все еще на что-то надеясь, вставил довод в свою пользу Миронов.

Но Кольцов продолжил, словно не слышал его слов:

– Заговорила совесть. Как бы вам это попроще? Он ведь фактически вас ограбил.

– Не совсем так, – продолжал свое «котелок». – Я проиграй. Он – выиграй. Это нормално. Я не совсем… как это… обижай.

– Это ненормально. Но не будем спорить, – твердо сказал Кольцов.

– Спасибо, – наконец что-то понял «котелок». – Болшой спасибо. И позвольте, я немного представляюсь. Для знакомства. Я… как это? – он с трудом находил русские слова. – Мой работа… как это?..

– Вы говорили с ним по-французски, – сказал Миронову Кольцов. – Ну и продолжайте. Пусть человек не мучается.

– Уи, уи! – обрадовался предложению Кольцова «котелок» и торопливо, заглатывая слова, заговорил по-французски.

– Говорит, что он что-то вроде спекулянта, – бойко перевел Миронов.

– Нон! – отрицательно замотал головой «котелок». – Нет спекулан. Жесюи зомдафер… бизнес. Понимай?.. Же травай… покупай, продафай. Нон спекулан.

– Ну, понятно. Маклер, что ли? – помог разобраться Кольцов.

– Уи, уи! – согласился «котелок» и снова продолжил. Теперь он говорил медленно, иногда терпеливо, по нескольку раз произносил одно и то же слово, чтобы Миронов его правильно понял.

– Говорит, что его зовут Ленарт Ульсон и что его знают не только в Швеции. Он когда-то встречался с Воровским и даже имел с ним какие-то дела. Он в меру сил и возможностей помогал Советской России.

– Уи. Вац-лав Вац-ла-во-вич, – подтвердил Ульсон. – Учил меня русски.

– Узнай, а как он сейчас относится к Советской России? – спросил Кольцов.

– Говорит, он бы очень хотел торговать с Россией. Но, к сожалению, Балтика закрыта Антантой. Иногда туда пробиваются маленькие суда, но это очень опасно. Говорит, туда ходят только самые отчаянные. Нормальные люди не хотят рисковать.

Когда их пароходик уже двигался по шхерам и приближался к центру Стокгольма Стадену, Ленарт Ульсон подошел к ним, стал что-то энергично говорить Миронову.

– Господин Ульсон благодарит за приятное совместное путешествие.

– В большей степени, конечно, вас, – Кольцов не преминул напомнить Миронову о его карточном конфузе.

– Не будем об этом, – нахмурился Миронов. – Уже идет третий час, как я встал на путь исправления, – и продолжил переводить: – Господин Ульсон говорит, что он с сочувствием и надеждой смотрит на новую Россию, и верит, что скоро они снова смогут беспрепятственно торговать.

Затем Ульсон демонстративно повернулся к Кольцову. Вероятно, он наконец разобрался, кто из них двоих главный, и стал что-то излагать именно Кольцову. Миронову он отвел всего лишь роль переводчика.

– Господин Ульсон говорит, что насчет «князя» и «графа» он догадался. Это была шутка. Он иногда тоже любит шутить… Говорит, если у нас возникнут какие-нибудь затруднения, он будет рад нам помочь, – нисколько не обидевшись на Ульсона, продолжал переводить Миронов. – Просит запомнить, его контора находится на Тулегатан. Это в самом центре города.

И, уже сойдя на берег и прощаясь в порту, Ульсон еще раз напомнил:

– Тулегатан, семь. Не забудьте, – и затем спросил: – Вы надолго в Стокгольме?

– Если бы подвернулось подходящее корыто, мы бы уплыли в Россию уже сегодня, – сказал Кольцов.

– Не торопитесь. Когда вам еще доведется побывать здесь? На мой вкус, Стокгольм – один из красивейших городов Европы. Он тихий, спокойный, не раздражающий глаза и способствующий душевной гармонии, – перевел Миронов и затем восхищенно сказал: – Во загнул!

– Вы?

– Да нет, Ульсон. Прямо шпарит стихами. «Душевный покой»… Господин Ульсон советует нам погулять по Стокгольму. Осмотреться. Отдохнуть… Говорит, если мы еще не определились с отелем, рекомендует отель «Кальмар» на Сергельсгатан. Господин Ульсон имеет к нему отношение, говорит, чтобы мы всего лишь сказали управляющему, что – от него.

И, уже отойдя на некоторое расстояние, Ульсон вдруг замахал им руками и вновь вернулся. Стал снова что-то втолковывать Миронову.

– Говорит, что хотел бы в ближайшие дни с нами встретиться. У него возникли какие-то мысли, которые не могут нас не заинтересовать. Но пока он не до конца все продумал и поэтому воздерживается их излагать.

– Зафтра, зафтра! – по-русски сказал Ульсон, и, небрежно помахивая проигранным и вновь обретенным чемоданчиком, он смешался с толпой.