Психопатология обыденной жизни. О сновидении - Зигмунд Фрейд

знаю наверняка, что вы взяли с меня слишком много. Хотите, я поинтересуюсь на кассе?

– Простите, господин… Минутку, пожалуйста, – с этими словами он ушел.

Излишне уточнять, что я позволил ему уйти; спустя пару минут он извинился за то, что по неведомой причине перепутал мое блюдо с другим, и я оставил ему десять пфеннигов в награду за его вклад в общую психопатологию обыденной жизни».

Любой, кто потрудится понаблюдать за ближними за столом, сможет заметить самые наглядные и поучительные симптоматические действия.

Доктор Ганс Сакс рассказывает: «Мне довелось присутствовать за ужином у пожилой пары моих родственников. У супруги были проблемы с желудком, и ей приходилось соблюдать очень строгую диету. Перед мужем только что поставили кусок жареного мяса, и он попросил жену, которой этого блюда не полагалось, передать ему горчицу. Жена открыла буфет, заглянула внутрь и поставила на стол перед мужем пузырек с желудочными каплями. Конечно, никто не перепутает бочкообразный горшочек с горчицей и флакон с каплями, так что о случайном поступке речи не шло; тем не менее жена ничего не замечала, пока муж со смехом не обратил ее внимание на промашку. Смысл симптоматического акта не нуждается в объяснении».

Следующим примером я обязан доктору Б. Даттнеру из Вены; в этом случае нельзя не отметить искусство наблюдателя.

«Я обедал в ресторане с моим коллегой Х., доктором философии. Он рассуждал о тяготах стажировки и упомянул между прочим, что еще до окончания учебы его назначили на должность секретаря посла – точнее, чрезвычайного и полномочного министра Чили. А потом министр сменился, и он не представился его преемнику. На последней фразе он поднес ко рту кусок пирога, но неуклюже уронил тот с ножа. Я сразу же уловил скрытый смысл этого симптоматического поступка и как бы невзначай объяснил моему коллеге, незнакомому с психоанализом: “Вы, конечно, упустили лакомый кусочек”. Он не понял, что мои слова в равной степени применимы и к его симптоматическому поступку, а потому повторил мое замечание с некоей очаровательной и удивительной живостью, как будто я выхватил эту мысль у него из головы: “Вот именно, я упустил лакомый кусочек”, после чего продолжил рассказ, делясь подробностями той оплошности, что лишила его хорошо оплачиваемой должности.

Значение символического симптоматического акта становится понятнее, если учесть, что у моего коллеги были определенные сомнения по поводу того, стоит ли делиться со столь дальним знакомым, как я, сетованиями насчет своего шаткого материального положения; навязчивая мысль успешно замаскировала себя симптоматическим действием, которое символически выражало то, что подлежало сокрытию, позволив говорящему испытать облегчение под воздействием бессознательного позыва».

Дальнейшие примеры покажут, сколь глубокий смысл может таиться в будто бы непреднамеренном забирании или унесении с собой чего-либо.

Доктор Б. Даттнер рассказывает: «Коллега нанес визит своей подруге, которой он очень восхищался в дни юности; это был первый визит после ее замужества. Он поведал мне об этом визите и выразил свое удивление по поводу того, что ему не удалось, как он намеревался, заглянуть буквально на минуточку. Затем он сообщил о диковинной оплошности, которую ему случилось допустить. Муж его подруги, присоединившийся к разговору, искал коробок спичек, который совершенно точно лежал на столе в начале встречи. Мой коллега тоже порылся в карманах, проверяя, не взял ли коробок случайно, но поиски были тщетными. Зато некоторое время спустя он действительно нашел коробок у себя в кармане и поразился тому обстоятельству, что в коробке оказалась всего одна спичка. Спустя несколько дней ему приснился сон, ясно раскрывший мотив похищения коробка и связанный все с той же подругой юности; этот сон подтвердил мое объяснение, что симптоматический поступок коллеги как бы заявлял, что он притязает на единоличное обладание объектом (только одна спичка в коробке)».

Доктор Ганс Сакс сообщает: «Наша служанка обожает пироги определенного вида. В этом нет никаких сомнений, поскольку только их она всегда делает хорошо. Однажды в воскресенье она принесла такой пирог, поставила его на буфет, убрала тарелки и столовые приборы от предыдущих блюд, составила стопкой на поднос, на котором принесла пирог; затем положила пирог сверху на эту стопку – а не на стол – и удалилась обратно на кухню. Сначала мы подумали, что она заметила какую-то мелочь, которую следовало бы исправить, но поскольку служанка не возвращалась, моя жена вызвала ее звонком и спросила: “Бетти, что там с пирогом?” Служанка недоуменно захлопала глазами. Нам пришлось объяснить, что она унесла пирог на кухню, взгромоздив на кучу грязной посуды. На следующий день, когда мы готовились доесть остатки этого пирога, моя жена заметила, что за сутки пирог ничуть не уменьшился в размерах – что, иными словами, наша служанка отказалась от своей доли любимого блюда. Когда ее спросили, почему она не съела хотя бы кусочек, она с некоторым смущением ответила, что не была голодна. В обоих случаях отчетливо проявляется инфантильная позиция: во‑первых, детская ненасытность, нежелание делить предмет своих устремлений с кем-то еще, а затем столь же детское отрицание: “Если вы меня осуждаете, то забирайте все себе; я вообще не притронусь”».

Случайные и симптоматические действия в супружеских отношениях зачастую имеют самые серьезные последствия и могут даже побудить людей, пренебрегающих психологией бессознательного, к вере в приметы. Вряд ли может считаться счастливым такое начало семейной жизни, когда невеста теряет обручальное кольцо в медовый месяц; но в конце концов его обычно находят, поскольку положили куда-то не туда. Я знаком с одной дамой, ныне разведенной, которая, управляя своими денежными делами, часто подписывала документы девичьей фамилией – за много лет до того, как развод фактически состоялся. Еще я однажды был в гостях у молодой супружеской пары и слышал, как жена со смехом делилась своим недавним опытом. На следующий день после возвращения из путешествия на медовый месяц она позвала незамужнюю сестру за покупками, как обычно делала раньше, а ее супруг ушел по своим делам. Вдруг она заметила некоего господина на другой стороне улицы и, подтолкнув сестру, сказала: «Смотри, вон идет Л.». Она совсем забыла, что этот господин уже несколько недель как стал ее мужем. Услышав эту историю, я ощутил холодок дурного предчувствия, но не осмелился высказать свои опасения. О них я вспомнил лишь несколько лет спустя, когда этот брак, к несчастью, распался.

Следующее наблюдение взято из одного ценного исследования Альфонса Мэдера, опубликованного на французском языке (1906). Пример вполне можно включить в число образчиков забывания.

«Une dame nous racontait recement qu’elle avait oublie d’essayer sa robe de noce et s’en souvint la veille du