Ромашки для королевы - Оксана Демченко

– Вот честно скажу – не люблю людей, сын. Они вертлявые. То да, то нет, а всегда выходит – «может быть». Толковых железных в их породе – единицы.

– Стена. Никогда ее не видел отсюда.

Гномы встали и дружно опустили мешки. Закат и привычка оставили в очках всего по два стекла, довольно бледных. И мир читался отчетливо и в полном цвете. Лес горел изумрудным огнем, переливался ивовым подлеском мягкого серебра в низинах. Вспыхивал редкими искрами рябин, рано покрасневших листом и отягощенных гроздьями. Золотые сосны на холмах праздновали закат. И за всем этим великолепием сплошным мраком от земли и почти до зенита Опрокинутых озер стояла Стена. Она скрывала юг полностью. И выглядела так угрожающие, так инородно и неправильно, что по спине полз холодок. Трудно было поверить, что внутри, за ней, живут те самые оллфы, о которых легенды рассказывали столько хорошего. Добро и Черная стена – это слишком разные вещи. Несовместимые.

Знахарь рыкнул пару низких нот и широко повел руками, будто воду горстями в верхние озера плеснул.

– Темная магия, самим оллфам она не принесла ни покоя, ни радости, – нахмурился Збыр. – Мне за Стену не пробиться, отец. Сильно сделано. Как они умели, на веки вечные. В нашей легенде все верно сказано – на крови их короля. Могу добавить одно – теперь это мертвая кровь.

– Значит, беда не миновала их. Что ж, раз нет хода за Стену – пока к западу двинемся, мимо оллфов, – кивнул Эфрых. – Там у Леснии заставы стоят, за диким лесом. Хороший народ, крепкий. Жаль, почти не соседствуем, они мне по душе.

Збыр кивнул, соглашаясь и с оценкой леснийцев, и с выбранным маршрутом.

Он уже прикинул – до застав идти более ста человеческих верст. Диким лесом, непривычным гному. То есть не мене двух недель. Хорошо, предусмотрительная Рона уговорила выходить прежде осени. Плохая погода верхнего мира – это, говорят, большая неприятность. Их зимы похожи на смертельный холод высокогорья. Не найдешь крова, не обзаведешься одеждой и пищей – пропадешь.

Хорошо бы застава приняла мирно!

После безумных посланий Кныттфа можно ожидать всякого…

Но, само собой, не того, что увидели гномы, приближаясь к заставе.

Сперва они решили, что люди жестоко и бесчестно убивают оллфа. Собственно, так это и выглядело. Северная сторона поляны забрана дощатой стеной в пятнадцать футов, не менее. Перед этой стеной стоит оллф. Тонкий, светловолосый и молодой – как все они, вечные. Оба клинка в его руках опущены.

А в сотне футов разместились стрелки людей, не менее двух десятков. Все – с добротными северными луками. Рослые воины, отменная подготовка которых не вызывает сомнений. У каждого при поясе меч. Эфрых прищурился, издали опознавая работу подгорных мастеров. На вооружении застав леснийский князь не экономил, сразу видно. Он даже почти не сомневался, что у сидящего на поваленном бревне воеводы меч с клеймом рода Гррхон, только не мог понять, как подобное оружие попало к человеку? Воевода глянул на оллфа, тот чуть кивнул.

Гномы заволновались и прибавили шагу. Хорошенькое дело – начать знакомство с людьми с участия в таком безобразии! Это у вершинников считается, не обнажил секиру или меч – не виновен. А гномы полагают, отвернувшийся от драки виновен наравне с затеявшим ее.

– Эй, вы чего тут вытворяете? – загудел издали Збыр.

Оллф потряс головой и рассмеялся, оборачиваясь к своим «спасителям». Сперва гномы не поняли его реакции, но потом догадались – светловолосому показался забавным голос знахаря. Он и правда низковат даже по меркам людей, а оллфов – и подавно. Воевода тяжело поднялся и заковылял навстречу гостям, опираясь на крепкую трость.

– Уже поняли, спасать не надо, – обиделся Эфрых. – Эх, все у вас, вершинников, не путем, все с чудью. Сиди, колченогий упрямец! Сами доковыляем. У меня тоже к этому бревну интерес имеется. И к тебе, мил человек.

– Семья Гррхонов на прогулке? – поинтересовался воевода. – Приятная встреча. Садитесь, угощайтесь, еще пять минут позора для моих лучников – и домой.

– В чем позор? – уточнил Збыр, потрясенный догадливостью человека, узнавшего их с первого взгляда.

– Двадцать лучших бойцов не могут попасть в одного эльфа, – вздохнул тот. – Пятый день, представляете? Он уже язык обтрепал, наставляя их бить с упреждением, рассчитанным на всю группу. То есть первый кладет стрелу в цель, двое чуть правее и левее, еще двое – ближе и снова с поправкой… И все без пользы. Если не заденут – он обещал выгнать и более не допускать к обучению. Мастер Кэльвиль очень строгий с учениками эльф. – воевода улыбнулся, приметив интерес гномов к съестному: – Хороша ли ветчина? Меня, кстати, Бравом зовут.

– Бесподобна. Я наставник гранильного цеха Эфрых, а сын зовется Збыром, он знахарь. Шаман, если по-вашему.

– Приятно видеть говорящего по-леснийски гнома. И вообще здесь вам рады. Кушайте, только со смеху не подавитесь. Я вот, правда, все больше плачу – ну стыдно… кого я границу оборонять набрал? Кэль, еще раз?

– Охотно, – кивнул эльф. – Ты, ты и ты – хорошо целились, но так боялись попасть, что и тени шанса не имели. А стреляя в ведима, слишком много думать вредно. Вы уже, по сути, трупы со своей жалостливостью. Им для обряда дети нужны. Это понятно?

Рослые воины закивали виновато и смущенно. Они в общем-то знали, что эльф увернется. И что как боец он сильнее любого из присутствующих. Но даже зная, боевой стрелой – в живого и без доспеха? Да еще в этого, тонкого, почти прозрачного. Улыбчивого, умеющего не только драться, но и лечить. Воеводу привез и на ноги поставил, на заставе все хвори извел – даже малые.

Кэльвиль улыбнулся и снова отошел к дощатой стене. Обернулся и одним смазанным движением метнулся назад, к стрелкам. Тетивы щелкнули, кто-то охнул. Эльф уже стоял возле одного из стрелков, медленно убирая клинок от его шеи.

– Лучше, – похвалил он, показывая прореху в своем широком рукаве. – Умер не зря один ты. Прочих мне обсуждать не интересно. Еще раз?

– Иди сюда, я морс нацедил, – предложил воевода. – Все равно, пока стрелы из досок вырежут, – скука одна. Плохо я их учил.

– Нет, – совсем тихо шепнул эльф, подходя вплотную. – Просто я очень сложная мишень. Они уже научились оценивать, куда я двигаюсь. Это труднее всего – скорость для ваших глаз велика. Еще дня три, и попадут. Переживать будут, что могли ранить. Хорошие ребята.

– Кэль, я тоже не рад этим тренировкам.

– Иначе их на ведима выпускать нельзя. Не переживай, уж стрелы я клинками-то всяко отобью. Их всего два десятка. Мне тоже полезно тренироваться.

Гномы доели ветчину, не вмешиваясь в разговор. Им вполне хватило на первое время изучения рукояти меча воеводы. Добротной, без глупых украшений, в удобной кожаной обмотке. Этот меч оба в «лицо» не знали, но стиль работы кузнеца сомнений не вызывал. Воевода оказался догадлив, извлек тусклую сталь из ножен и бережно, с поклоном, передал седому Эфрыху.