Тайна ее поцелуя - Анна Рэндол

Беннет поморщился. Проклятие, он заставил ее жалеть его. Но какого же ответа он ожидал от нее?

— Мари, вам не надо бояться, что вы ослабите мой боевой дух. Так что не надо мне лгать.

Она смотрела на него с удивлением.

— Вы мне не верите?

— Я верю в ваше великодушие.

— Но ваши стихи не просто хороши, они приковывают внимание.

— Вряд ли вы сказали бы что-то другое мне в лицо.

Он улыбнулся, показывая, что он понимает, в какое трудное положение ее поставил.

Мари ткнула пальцем ему в грудь.

— Я, может быть, не решилась бы сказать правду — но и не солгала бы. Неужели вы действительно подумали, что вашей книге место в дорожной пыли?

Выражение карих глаз девушки ошеломило Беннета. Его сердце затрепетало. Но он все еще не мог заставить себя вдуматься в ее похвалу.

— Это была всего лишь глупая забава…

— Если вы так думаете, то я оставлю себе вашу книгу, — заявила Мари и зашагала дальше.

Беннет тяжко вздохнул. Что-то сжалось у него в груди. Плохи его стихи или нет, они принадлежали ему, и он хотел вернуть их.

— У меня нелады с рифмой и с раз…

— Да, размер не соблюдается, — перебила его Мари. — Но кто говорит, что вы должны следовать установленному правилу?

Он поморщился:

— Ну… все так говорят.

Мари покачала головой:

— Неправда, Беннет. Я так не говорю. — Мари помолчала. Почему он подбивал ее сказать всю правду? Повернув голову, она посмотрела ему прямо в лицо. — Так знайте же, ваши стихи… Они схватили меня за горло и притащили сюда.

Печально вздохнув, Мари зашагала быстрее.

Глядя ей вслед, Беннет простоял целую минуту. И если бы он чуть не потерял ее из виду, когда она вошла в небольшую рощицу сосен, то, наверное, простоял бы так, ошеломленный, весь день.

Догнав девушку, он заявил:

— Но учитель английского языка из Итона — широко известный авторитет.

Ее бедра соблазнительно покачивались, когда она спросила:

— А как называлось то ваше стихотворение?

— «Весна».

— Вам так нравится весна?

Беннет задумался.

— Что же в весне может не нравиться? Цветы, обновление жизни… и прочее… Но я знаю, что мне не суждено быть поэтом.

— Откуда вы это знаете?

— После того как мы отправили Наполеона на Эльбу, я на несколько месяцев вернулся в мое поместье. Думал, что попробую снова сочинять стихи… но ничего не получилось. И это не ложная скромность. Я просто не мог придумать, о чем писать. Когда же я кое-что все же написал… Эти мои стихи годились разве что на растопку.

— О чем же были стихи?

— Ну… классические темы. Деревня. Природа. Красота. Благодатные темы для поэтов. Но у меня ничего не получилось.

— А вас интересуют такие темы?

Беннет пожал плечами:

— Да, конечно.

Мари помолчала немного, потом заметила:

— Структура и форма — не самые ваши сильные стороны.

Беннет поморщился. Ей не надо было это повторять.

— И если вы попытаетесь полагаться на это, — продолжала Мари, — то потерпите неудачу. Вами, Беннет, движет страсть. Если же ее нет, вы не создадите ничего стоящего. Но когда страсть с вами… — Она покраснела. — Я имею в виду страсть к работе. Так вот, в этом случае ваши успехи очевидны.

Надежда? Но надеяться — это слишком опасно. Кроме того… Если война являлась ценой за его способность писать, то тогда лучше остановиться и никогда больше не писать стихов.

Но румянец Мари напомнил ему о том, что существовали другие виды страсти. Стихотворение, которое он написал как-то ночью, ложилось на бумагу легко, и оно не было полной неудачей. Но не мог же он специально искать рискованные приключения, чтобы потом писать о них… Не такой он был человек. Да, в обычной жизни он был очень спокойным и уравновешенным. Страсть — это не на каждый день.

Так было, пока не появилась Мари…

Последняя мысль застала его врасплох, но он тут же сказал себе: «Однако эта страсть со временем затухнет — иначе просто быть не может». И действительно, не мог же он прожить всю жизнь, страстно желая Мари.

Беннет оглядел местность, чтобы хоть как-то отвлечься. «Главное сейчас — сохранить ее живой. А об остальном и потом можно подумать», — сказал он себе. И вдруг заметил какое-то движение…

Протянув руку, майор обнял Мари за талию. Она остановилась и оглянулась. Он жестом показал, чтобы она молчала. Мари кивнула и придвинулась к нему, следя за его взглядом.

Вдали опять что-то промелькнуло. Но это нечто находилось слишком далеко, и невозможно было определить, человек это или животное.

Беннет увлек Мари к ближайшей чахлой рощице, и оба присели. Он снова подал ей знак, чтобы она молчала. Она опять кивнула и прижалась к нему.

Вскоре пятно на горизонте начало обретать цвета. Коричневый и бежевый. И пятно это двигалось в их направлении.

Через несколько минут стало ясно: пятен было несколько. И это были люди, неуклонно приближавшиеся к ним.

Теперь уже Мари отчетливо видела мужчин, одетых в лохмотья. Она даже слышала их голоса, гулко разносившиеся по пустыне. Говорили же по-турецки.

— Бандиты… — прошептал Беннет.

Мари прислушивалась, напряженно стараясь понять, что говорили эти люди. Оказалось, что говорили они о какой-то женщине по имени Ивет. И женщина эта была очень изобретательна в постели.

Мужчины то и дело смеялись.

— Не похоже, что вы ее еще раз увидите, — проворчал один из них. — Того, что мы сейчас зарабатываем, не хватит даже на самую дешевую шлюху.

Все остальные тут же закивали и выругались.

Мари невольно поежилась. Да, это явно были бандиты. И они направлялись прямо туда, где они с Беннетом прятались. Их кривые кинжалы у пояса ярко блестели на солнце. Причем у двоих были еще и пистолеты, а один даже держал в руке ружье.

Мари еще крепче прижалась к Беннету. Сердце ее гулко стучало, и она говорила себе: «Еще несколько минут — и эти люди окажутся прямо перед нами…» И если у них был шанс бежать, то надо было бежать сейчас же.

Мари чуть приподнялась, и тут же послышался голос Беннета:

— Не шевелитесь.

Он крепко обнял ее за плечи.

— Но они нас увидят…

Ее охватила паника.

— Нет, если мы будем совершенно неподвижны, не увидят. Люди видят только то, что ожидают увидеть. И если они не ищут людей по кустам, то не увидят нас, поверьте.