Мы будем на этой войне. Не родная кровь - Сергей Лобанов

Он не догадывался, что незнакомец говорит неправду. Сведения и впрямь не имели какой-то особой ценности для фронта или хотя бы для бригады, но минные поля на карте были чётко обозначены. А это сохранённые жизни многих и многих солдат.

Зато Фёдор чувствовал, что сейчас в который уже раз за сегодня решается его судьба. Он был прав.

Действительно, собеседник размышлял, что надо бы расстрелять этого чёрта. Но кому приказать? Одно дело застрелить в бою: в этом случае ещё как-то можно объяснить жестокость к сдающимся в плен. И совсем другое – расстрелять пленного после допроса. Кто-нибудь обязательно настучит особистам.

Директива прямо указывает о недопустимости самосуда.

Хорошо им, пидорам штабным, такие директивы писать. Попробовали бы сами неукоснительно исполнять.

Если «забить» на исполнение, то этак и погоны потерять недолго.

Но что с ним делать? Куда девать? В этой долбаной директиве предписывается отправлять пленных в тыл для передачи в созданные особые отделы.

Легко написать «отправлять в тыл». С кем? Кого в сопровождение дать? Ладно ещё толпу сопровождать. Там хошь не хошь, людей выделишь. А одного?

Кто его в плен взял и зубы высадил? Не мог насмерть прибить? Вот пусть он и сопровождает.

– Часовой! – крикнул мужчина.

В блиндаж быстро вошёл вооружённый автоматом боец.

– Увести.

– Куда его, товарищ капитан?

– Куда-куда… Расстреляй!

Фёдору подурнело. Он почувствовал, как дощатый пол блиндажа уходит из-под ног. Собрал всю волю в кулак и подумал:

«Вот и всё…»

Часовой в растерянности от слов командира медленно открывал и закрывал рот. В конце концов, смог выговорить:

– Но…

– Чё «но»?! Я тебе конь, что ли?! – гневно спросил хозяин блиндажа.

– Никак нет… Нельзя же пленных расстреливать…

– Да ты что?! – очень натурально удивился капитан. – А я не знал! И чё теперь с ним делать? На постамент поставить и в жопу целовать?

– Зачем целовать?.. – пробубнил боец.

– Ну-у, я не знаю, – задумчиво отозвался офицер. – Зачем-нибудь. Пленный же.

В этот момент по ступенькам быстро спустился ещё один вооружённый автоматом человек.

– А! вот ты где! – воскликнул он, глядя на бойца. – А я думаю, где часовой?! Ну, чё, «колется»? – обратился вошедший уже к капитану, бросив быстрый взгляд на Трошина.

– Чё его колоть? Он всё равно нихера не знает, – равнодушно ответил офицер.

– Ясно. И куда его?

– К особистам надо отправлять.

– А кто его сопровождать будет? – удивился вошедший.

– Ты чё пришёл? Умные вопросы задавать? – саркастически и с какой-то усталостью усмехнулся капитан. – Хочешь, расстреляй. Вон, часового возьми за компанию.

– Смешно, – скептически отозвался пришедший человек.

Фёдор с замиранием сердца слушал, судорожно пытаясь понять свою дальнейшую участь.

– В общем, так, – официальным тоном сказал капитан, – выясняй, кто этого хмыря в плен взял, делай сопроводиловку и пусть провинившийся сопровождает его к особистам.

– Слушаюсь, – также официально ответил вошедший, чётко бросив правую руку к виску. – Разрешите идти?

– Иди.

– Пшёл на выход! – с презрением процедил незнакомец, искоса глянув на Трошина.

Фёдор пошёл наверх, совершенно измученный эмоционально, страдающий от острой боли, устало думая, что обошлось и на этот раз.

С той поры, как Иван ушёл за Ромкой, Елена ничего не знала ни о сыне, ни о муже. Душа её не находила покоя ни на минуту, всё мысли женщины были лишь о пропавших – самых родных и близких. И только необходимость заботы о дочке Вике, которой не так давно исполнилось шесть лет, заставляла Елену быть терпеливой и не терять веры в лучшее.

Они так и жили в коттедже у Андрея Николаевича.

Елена, чтобы не чувствовать себя прихлебательницей, добровольно взвалила на хрупкие плечи обязанность по уходу за большим домом.

Андрей Николаевич для приличия повозражал и быстро согласился, поскольку бывшую домработницу пришлось рассчитать по её же просьбе, как только начались неспокойные времена и она уже не могла ездить из города в посёлок.

Елене взялась помогать свекровь. Сидеть целыми днями без дела она не хотела, поэтому вместе с невесткой занималась уборкой, готовкой на кухне, скрашивая быт досужими разговорами. Мать тоже очень переживала за Ивана. Во внучке же души не чаяла, находя с ней общий язык во всём, чего не было с детьми Андрея Николаевича. Повзрослевшие, те уже так не тянулись к бабушке.

Но однажды Елена осталась и без этой помощи: Савельев отправил свою семью за границу.

Теперь вечера женщины проходили в небольшой комнате, где она жила с дочерью в терпеливом и тревожном ожидании возвращения любимых.

После отъезда свекрови, не к кому стало сходить, поговорить или просто помолчать. Тоску долгих вечеров скрашивала дочь – непоседа и очень позитивный человечек, ещё не ведающая о проблемах и бедах взрослых. Девочка в постоянно хорошем настроении, игривая, неугомонная, щебетала о чём-то своём и без конца ластилась к маме.

С отъездом семьи Андрей Николаевич практически перестал бывать дома, уйдя с головой в новые заботы. Лишь изредка он наведывался узнать как дела, не нужно ли чего, приводил себя в порядок и снова пропадал на несколько суток.

Жизнь в посёлке текла по установленному военными распорядку – никакого освещения в тёмное время суток, никакого свободного хождения по улице после девяти вечера, всем предписывалось постоянно иметь при себе паспорта и специальные пропуска, введённые приказом командарма.

Однажды днём случилась трагедия.

Посёлок подвергся артобстрелу. Погибло много военных, немало коттеджей пострадало от прямых попаданий, осколков и взрывной волны. Досталось и коттеджу Савельевых.

Елена как раз готовила обед – обещался приехать Андрей Николаевич.

Дочка играла во дворе. Разверзшийся ад швырнул Елену в панику, но она кинулась на улицу, за Викой. Увиденное страшной незаживающей раной разорвало душу.

Девочка была мертва…

Елена кричала дико, прижимая тельце к груди, безумно глядя на застывшее побледневшее личико, потерявшее свою прелесть и детскую непосредственность.

Женщина уже не обращала внимания на грохот и дым пожарищ. Всё перестало существовать для неё, она сама перестала жить с последним вздохом своей девочки.

Елена бездумно шла по посёлку, прижимая тело ребёнка, не замечая ничего.

Двое солдат повалили её, затаскивая под автомобиль.