Оборотень по объявлению. Алрик - Наталья Буланова

В клане гибридов меня встретили так, будто мы расставались лет на десять, не меньше. Я даже расплакалась и намочила бинты. Пусть и сверхи, но все оборотни стали мне такими родными и понятными… Все, кроме Леона.

Наступило время снятия бандажа и повязок. Я боялась этого момента до дрожи в пальцах.

Кто посмотрит на меня из зеркала? Конечно же, идеал Леона! Лицо молодое, подтянутое, творение рук мастера.

Я специально не смотрела на отражение, пока не сняла все. И еще минут пять не могла решиться, пока не сжала кулаки и не подняла голову.

На меня смотрело мое собственное отражение, даже без синяков и отеков. В точности такая, какой я была. С каждой морщинкой, с каждым пигментным пятнышком.

Бинты выпали из моих рук, ножницы громко звякнули, приземлившись на пол.

У Леона была возможность сделать со мной все, что он хотел, но он оставил меня такой, какая я есть.

Аня

Алрик развязал мне глаза, но еще до того, как бархатная лента слетела, я по запаху трав узнала, где нахожусь. Это была территория моего родного клана.

Вот только местность я не узнавала!

Все расчистили, покосили, привели в порядок и облагородили. А еще поставили сдержанный, но очень красивый мемориал в виде большой семьи медведей. Целого клана! Здесь был не только папа-медведь, мама-медведица и дети. Казалось, там и тети, дяди, племянники и друзья семьи бурых. Они лезли по каменным деревьям, застревали в кустах, залезали лапой в пруд за рыбками. В этом каменном монументе словно запечатлели один краткий, но очень счастливый миг.

Я сама не заметила, как за шиворот скользнула слеза. Почувствовала, только когда стало мокро шее.

– Откуда это здесь?

– У всех есть место, где можно пообщаться со своими предками. Я хотел, чтобы и у тебя оно было.

Кто-то дарит букеты, кто-то конфеты, кто-то брендовые сумочки или возит отдыхать, чтобы показать свою любовь, но для меня не было ничего более значительного, чем такое признание в любви Алрика. То, что он сделал для меня, настолько растрогало, что я крепко обняла его за талию, уткнулась в грудь.

Мне так хотелось его отблагодарить, но я не могла найти слов. Казалось, что «спасибо» – это очень мало. Если бы я могла просто снять слепок эмоций и дать почувствовать их моему прекрасному волку!

– Это еще не все, – прошептал мне в макушку Алрик. – Ты должна кое с кем встретиться.

У меня не было ни одного предположения, пока волк вел меня за руку в глубь мемориала. И когда я увидела связанного сейда, то ладонь сама выскользнула из руки сверха.

– Что он тут делает?

Я непроизвольно сделала шаг назад.

– Не бойся, я с тобой. – Алрик обхватил меня за талию и подвел к нему. – Ты должна решить его судьбу. Он повинен в гибели твоих родных.

– Но и твоих тоже, – прошептала я, глядя в перепуганные глаза шведского шамана.

Когда только Алрик успел его поймать? Мы расставались максимум на день!

– Ты можешь сделать с ним все, что хочешь. Можешь сказать – и твоими руками и оружием буду я. – Алрик подарил мне врага на блюдечке и был готов принять любую расправу над ним или устроить ее сам по моему желанию.

– Я не хочу убивать, – прошептала я, и сейд облегченно затрясся. Не знаю, понимал ли он по-русски или понял по тону, но явно стал кидать более смелые взгляды.

Если его отпустить, кто знает, сколько еще сверхов может пострадать от его советов. Скольких людей он может направить по плохому пути? Его точно нельзя отпускать.

– Я знаю, что с ним делать. У нашего клана есть один отлаженный способ контроля и заточения – психушка, – поделилась я с Алриком, но он казался совершенно не удивленным. Кивнул, принимая мое решение полностью, и тут же сейда уволокли двое лисов, выскочивших словно из-под земли.

– Все кланы хотят отдать дань памяти твоему родному клану. Ты согласна? – спросил Алрик, обнимая меня.

Я рассматривала мемориал, и меня поразило, с какой любовью и вниманием он сделал. Здесь не было бочек, изображений людей, чтобы хоть как-то отдаленно напоминать мне о прошлом, зато здесь словно был кусочек моего прошлого, к которому действительно хотелось вернуться.

Раньше я не могла заставить себя приехать сюда, а когда, наконец, вынуждена была взглянуть на родную территорию, то испытала разочарование. Сейчас мне хотелось, чтобы как можно больше кланов увидели и узнали, что существовал такой клан. Были оборотни, жили здесь, смеялись, любили и ненавидели. Хотелось, чтобы их помнили.

– Да. Я согласна. Любой, кто захочет отдать дань их памяти, может прийти сюда.

***

Неделю спустя

Альбина

Все кланы съехались на псковские земли, чтобы почтить предков Миры и Ани. Конечно же, я не могла не приехать!

Никак не ожидала, что при виде того, как все кланы по очереди возлагают цветы под ноги каменных косолапых, буду тихо вытирать слезы в уголках глаз. Я слышала эту грустную историю раньше, но она не сильно трогала мое сердце. Когда же я увидела воплощение жизни канувшего в лету клана во плоти, грудь сжало от жалости к Ане и Мире.

К младшей девочке я вообще привязалась. Она хотела учиться, быть нужной, и я с удовольствием взяла ее под свое крыло. Все-таки врачей у сверхов очень мало, если Миру это увлечет, у бурых будет свой медик. Разве не прекрасно? И мечта девочки стать необходимой сбудется.

Я покачала головой своим мыслям и вдруг услышала звук переполоха за спиной. Сверхи были явно встревожены чьим-то появлением. До моих ушей то и дело доходили неодобрительные слова:

– Как он посмел появиться?

– Пользуется тем, что здесь никто не рискнет его поймать.

– Аня сказала, что сюда может прийти любой, я понимаю, но как Леон решился?

Леон?

Я невольно встала на мысочки, чтобы разглядеть получше.

Он! Шел быстро, по прямой, только плечи качались из стороны в сторону, придавая походке легкость. Толпа перед ним расступалась, то ли как перед прокаженным, то ли как перед королем. Странные выражения были на лицах присутствующих, смешанные.

Я нашла взглядом глав кланов и цепко изучила их мимику. Надеюсь, они сдержатся.

Сколько бы после победы над Дэвидом Алрик ни старался обелить Леона перед лидерами кланов, никто бы сейчас и не подумал благодарить леопарда за содействие. Я молилась, чтобы не набросились на Леона, не схватили его.

А Леон, зараза такая, еще и шаг замедлил. Красуется. Провоцирует. Нервничать заставляет.

Цветы возложил, долго-долго смотрел на мемориал, словно испытывая терпение всех сверхов, словно наслаждаясь напряженной тишиной вокруг.