Любовь сильнее расчета - Элизабет Бойл

— Я спрашиваю вас в последний раз. Почему Элиза уехала во Францию?

Сжав губы, графиня лишь затрясла головой. Она не могла выдать позорную тайну дочери. Не выдала тогда, не выдаст и сейчас.

Он кивнул:

— Я так и думал. — Он сделал еще несколько шагов по комнате и остановился у двери, выходившей в сад, где ровными рядами выстроились цветущие кусты роз. — Ну, если вы отказываетесь ответить, поговорим о чем-нибудь другом. Вы приедете на мой маскарад?

Графиня покачала головой:

— Вы же знаете, я больше не выезжаю.

— Я надеялся, что в этом году вы сделаете исключение. Я очень бы хотел, чтобы вы встретились с одной молодой женщиной.

Наступила неловкая пауза, и графиня сказала:

— Какое мне дело до этих девчонок, выдающих себя за леди? Отчасти поэтому я мало где бываю. Сил нет смотреть на их ужимки и жеманные манеры.

— Думаю, в данном случае вы могли бы сделать исключение. — Он пристально и настойчиво смотрел ей в глаза.

— Это почему же? — резко спросила графиня, раздраженная этим разговором.

— Потому что это дочь Элизы.

С каждой минутой шум в доме становился все громче.

Мейсон посмотрел на потолок. Черт знает, что еще придумала эта женщина? За неделю своего пребывания в его доме она создала хаос.

А девицы! Она сотворила с ними чудо. Он заметил, что за последние три дня Беатрис выругалась всего два раза, и более того — оба раза выразила глубокое сожаление за оговорку. Уже прошли двадцать четыре часа, а Мэгги еще ничего не сломала, а Луиза даже предложила кузине Фелисити помочь с починкой белья.

Луиза шьет?

Мейсон начинал думать, что Райли заключила сделку с дьяволом и подменила ему племянниц.

Но это все не оправдывало постоянного топота над головой. Он старался спасти семью от разорения, а она не давала ему сосредоточиться. Хотя самое внимательное изучение их положения не меняло его. Кредиторы дошли в своих требованиях до той черты, за которой он уже не мог заставить их ждать. Даже обещания выплатить проценты не помогали.

Поиски преследователя Райли все еще оставались безуспешными. Для того чтобы найти ее смертельного врага, ему требовались другие средства.

Ему требовались наличные деньги.

И единственным выходом из этого положения оставалась мисс Пиндар. Ему всего лишь надо получить специальное разрешение и нанести короткий визит священнику, и у него будет достаточно денег для оплаты расходов на дебют племянниц, восстановление Санборнского аббатства и земель вокруг имения.

«Другого выхода нет», — думал он, еще раз просматривая сведения о капиталовложениях, сделанных Фредди.

Грохот над головой вызвал у него новый взрыв негодования.

— Белтон! Что это за адский шум?

Мейсон ждал ответа. Никто не ответил. Он подождал еще. Затем встал и вышел в холл.

— Белтон!

К его изумлению и досаде, никогда не покидавшего свой пост дворецкого в холле не было.

Вообще вокруг никого не было. На всем первом этаже было пусто, но зато наверху, в бальном зале, стоял такой шум, как будто там собралась половина лондонского общества.

Репетиция, ха! Судя по топоту, она устроила там настоящую вакханалию.

Но всему есть предел. Его терпению — тоже. Он быстро, перешагивая через две ступени, поспешил наверх. Подойдя к открытым дверям зала, он, забыв о своем гневе, застыл от удивления.

Бальный зал превратился в прекрасный лес из шелковых деревьев. Посередине этого фантастического леса стояла Луиза в простом белом платье с распущенными белокурыми волосами, спускавшимися до пояса.

— Если бы только мои мечты стали явью, — говорила она, — я бы опять увидела моего Жоффруа.

Молодой человек, одетый дровосеком, вышел из-за деревьев и опустился на колени.

— Передо мной только видение. Какое-то волшебное видение или колдовство. Ибо я вижу мою истинную любовь, Эвелину. Приди ко мне, если ты не призрак.

— Нет, я живая и всегда буду твоей Эвелиной, — сказала Луиза, бросаясь в объятия молодого человека.

На мгновение наступила тишина, затем комната задрожала от грома аплодисментов. Крики одобрения и свист заставили Мейсона, пораженного представшим перед его глазами зрелищем, прийти в себя, и он увидел, что вся труппа «Куинз-Гейт» сидит вокруг импровизированной сцены, наблюдая за представлением, а вместе с актерами и все его слуги.

— Отлично! Очень хорошо, Луиза, — сказала Райли, с открытой книгой в руке подходя к ней. Она что-то записала и огляделась вокруг. — Теперь, я думаю, нам надо еще раз пройти сцену с пиратами. С начала второго акта.

Раздались возражения и жалобы, но Райли, казалось, их не слышала, она приказала переменить декорацию и всем актерам приготовиться.

Мейсон проскользнул в зал и оказался рядом не с кем иным, как с Белтоном.

— Ох, милорд, — заикаясь произнес дворецкий. — Я как раз собирался прекратить это безобразие. Ужасное зрелище! Едва ли прилично девицам смотреть на него, а тем более в нем участвовать. Мне их остановить?

Мейсон чуть не расхохотался, потому что Белтон произнес эти слова почти так же неубедительно, как и кузина Фелисити, когда возвращалась домой с кучей свертков и утверждала, что не была у портнихи. Хотя Белтон правильно заметил, что Луизе неприлично играть вместе с актерами.

Мейсон прекратил бы весь этот базар, если бы не одна деталь. Улыбка на сияющем лице Луизы — ничего похожего он раньше не замечал. Не злобно или насмешливо искривленные губы, которые он привык видеть, а искренняя улыбка.

Такую улыбку, как Мейсон помнил, он видел у нее, когда она маленькой девочкой бежала к нему, чтобы он обнял ее и дал обещанные конфеты, которые всегда привозил ей из Оксфорда, приезжая в Санборнское аббатство на каникулы.

Оказавшись в центре внимания, она не наслаждалась им, не требовала признания, а, казалось, переживала самые счастливые минуты жизни, играя страстную Эвелину — роль, принадлежащую, как было известно Мейсону, самой Райли.

— Мне начинать отсюда, Райли? — спросила Луиза, протискиваясь между двумя актерами, у одного из которых глаз был закрыт черной повязкой, как и положено пирату.

Райли кивнула:

— Да, так хорошо. А теперь делай все, как учила.

Луиза начала играть свою роль с неподдельным чувством и с немалой долей таланта.

— Она очень хороша, — тихо заметил Мейсон.

— С большим чувством, милорд, — сказал Белтон. — Очень убедительно.

И все же не игра Луизы привлекала восхищенное внимание Мейсона, а режиссер. Его взгляд все время следил за этой женщиной, которая с пьесой в руках ходила вдоль воображаемой сцены, сосредоточив все внимание на происходящем на ней. В простом белом муслиновом платье Райли ничем не походила на разряженную кокетку, которая не так давно появилась в его кабинете. Ее волосы были забраны в незатейливый шиньон, из которого кое-где выбивались пряди, на ногах простые удобные туфли. Но больше всего его восхищало то, что она воплощалась в каждое действующее лицо, подсказывала и поправляла актеров, передавая им не только свое вдохновение, но и силу.