Тень на ярком солнце - Александр Конторович

Вслух же он после некоторого раздумья ответил:

– Я постараюсь самым тщательным образом залегендировать действия своих людей. Но и вы со своей стороны должны будете подтвердить тот факт, что я ранее сообщал вам о своих подозрениях относительно косовского участка.

– Что именно я должен буду подтвердить?

На стол легла флешка.

– Здесь рапорта сотрудников наружного наблюдения, кое-какие материалы из полиции… Всё, вместе взятое, наводит на определённые подозрения. Естественно, что со с в о е й позиции я много увидеть попросту не могу. Вот и обратился к вам как к более компетентному в данных вопросах специалисту.

– То есть вы хотите сказать… – наклонил голову набок Маркус.

– Операция в России должна быть санкционирована сверху! – жёстко ответствовал Ольбрехт. – Сами понимаете, никакая самодеятельность в таких вопросах не будет одобрена руководством

– Ладно… – медленно кивнул высокий гость. – Я подумаю над тем, как должным образом организовать эту операцию.

Неопределённость наконец закончилась – сегодня утром меня вызвал подполковник. Надо сказать, что, едва перешагнув порог его кабинета, я немало был удивлён изменениями, которые с ним произошли за это короткое время.

Ольбрехт словно бы похудел и осунулся. Такое впечатление, что он не спал дня три!

– Садитесь, Джон… – кивнул он мне на стул.

– Есть, сэр! – Я осторожно опускаюсь на указанное место.

Какое-то время шеф молча смотрел на меня, словно бы что-то прикидывая.

– Как самочувствие?

– Нормальное, сэр! Готов к работе!

– К работе… хм… Вот что, мой мальчик… Работа… да, она тебя ждёт. Но! – Шеф поднял палец. – Трижды подумай, прежде чем дать своё согласие! Не на курорт едешь!

– А где сейчас курорт, сэр? Не вижу особой разницы между Италией и тем же Афганистаном – стреляют повсюду…

Подполковник хмыкнул.

– Тебе предстоит поездка в Россию! И не просто в Россию – в Москву! Подумай…

– Ну, насколько я в курсе дел, на московских улицах всё же не стреляют так часто, как тут у нас. Телевизор мы каждый день смотрим – там ничего подобного не показывают.

– Тебе ли говорить, что там всегда показывают то, что н у ж н о показать обывателю?

Задача казалась вроде бы вовсе не сложной.

В Москву направляли двух человек: Джаспера Крейна из отдела планирования и меня в качестве охраны. Крейн должен был что-то там кому-то передать, а мне было поручено следить за тем, чтобы в процессе этого мероприятия ему не свернули шею уличные преступники. Их, как пояснил подполковник, в Москве всё же оставалось достаточно много. И неприятности они вполне могли бы доставить хоть кому. Никакого оружия нам не полагалось – это нарушило бы всю легенду. Вся надежда на мою хорошую физическую форму.

– По линии посольства вас прикроют. До определённых пределов, разумеется, так что палить из дробовика на центральной улице города настоятельно не советую – не поймут!

– Ясно, сэр. А зачем, позвольте спросить, такие сложности? Посылать нас курьерами… Для этого же есть специальная служба!

– Ты предлагаешь поручить доставку конфиденциальной информации по проекту дипломатической почте?

– Нет, но…

– А своей курьерской службы у нас нет, мой мальчик! Всё, что имеет касательство к «Гарварду», никогда не выходит за пределы очень узкого круга людей! Те люди, которым предназначено послание… они тоже из наших. Да, русские, но работают на нас. Понятно?

– Да, сэр!

– Вот и отлично. Вылет завтра вечером. Будь готов к двум часам после полудня – за вами придёт машина.

Разговор состоялся накоротке – машина Ольбрехта притормозила у бензоколонки, на которой (по странному совпадению, должно быть) как раз уже припарковался автомобиль Маркуса. И оба они «случайно» столкнулись неподалёку от кассы.

– Вылет завтра. От меня поедут двое.

– Понятно, – не оборачиваясь, кивнул заокеанский ревизор. – Я дам команду – их там встретят. И обеспечат встречу с одним из тех, кто курирует наш бизнес в России. Так что операция передачи пройдёт вполне успешно.

– И на этом всё?

– Нет, – усмехнулся Маркус. – Информация об этой встрече «случайно» утечет к тем, кто пробует сделать подножку нашим московским коллегам.

– В полицию? – слегка напрягся подполковник.

– Вот ещё… Нет, там имеет место некая…мм… я бы сказал, частная структура. Наши московские коллеги как-то ухитрились им перейти дорожку. Так, кажется, говорят в России?

– Возможно… А что это за люди?

– Там есть бывшие полицейские, ряд чиновников среднего звена, отставные военные… Мы узнали о них не так-то уж и давно и толком пока не разрабатывали. Просто не было нужды – нам они пока не мешали. Но вот обеспечить некоторый шум в прессе и организовать некоторые неприятности эти люди вполне способны. Лишь бы навредить своим обидчикам! А вот дальше уже всё зависит от нас!

– И от переданного материала… Я имею в виду тот, который могут получить эти недоброжелатели.

– Ну, мой друг, здесь-то вполне можно на вас положиться! Да и, в конце-то концов, расследование всё равно поручат мне – я уже позаботился об этом!

– Понятно, – согласился подполковник. – А мои люди?

– Ну… я вполне допускаю всевозможные случайности… пусть даже и весьма неприятные… Вы не возражаете?

– В принципе нет. В жизни бывает всякое!

К дальним командировкам мне не привыкать – их уже столько у меня было… Так что особо долгой подготовка не стала.

Да и вещей я брал с собою самый минимум.

А вот Крейн…

Трудно сказать, насколько он там в своём деле специалист, но при взгляде на его чемодан у меня зародились самые неприятные мысли. Нет, понятно, что он с собою третьего члена группы не везёт, но мы ведь собираемся совсем ненадолго! И в самом деле, чемодан моего спутника вызвал изумление даже у обычно выдержанного подполковника. Брови Ольбрехта взметнулись вверх, и он аж поперхнулся.

– Джаспер… э-э-э… вы, простите, куда собрались? На горнолыжный курорт? Лыжи тоже ухитрились внутрь запихнуть?

– Но, сэр! Моя жена просила привезти ей шубу! А где же её брать, как не в России?

– Весной?

– А какая разница?

Мда… похоже, мой сотоварищ знает о месте будущей командировки не слишком много.

Даже странно!

У нас всё-таки, серьёзная контора, да и вещами мы занимаемся тоже вполне себе серьёзными. И такая безалаберность? Воля ваша, но что-то мне это не по душе!